— Что смешного?

— Ты бы видела себя со стороны. Девушка, бывшая когда-то роботом, грустит из-за того, что кто-то другой стал им. Смех, да и только. Сама же только что убеждала меня, какое роботизация благо. Врала, выходит?

Лада обиженно надула губки.

— Вот тебе и благодарность за спасение жизни, — сказала она.

— Оставь себе всю эту идеалистическую чушь про то, что каждая жизнь бесценна. Зачем ты спасла меня на самом деле? Я вижу, что нужен тебе для вполне конкретной цели. Какой?

Лада глубоко вздохнула и посмотрела на Дена со всей доступной ей серьёзностью.

— Мне нужно, чтобы ты помог мне уничтожить Дею.

Ден присвистнул.

— Высоко замахнулась. Ну, допустим. Тебе это зачем?

— Людьми не должен править тот, кто их не понимает.

Ден вновь рассмеялся, но новая волна боли быстро и резко заткнула его. Он прочистил горло и сказал:

— На протяжении всей прошлой истории людьми правили другие люди. Мы жили в постоянных войнах, конфликтах и раздорах. Как только за это взялась Дея, наступил мир. Нынешние люди понятия не имеют, что такое война. Думаю, её правление идёт человечеству на пользу. И ты не можешь этого не понимать. Скажи мне истинную причину.

— А тебе есть до этого дело?

— Есть, если я соберусь тебе помогать. Я должен убедиться, что ты готова пойти до самого конца. Не хочу в последний момент получить удар в спину.

— И откуда в тебе столько мизантропии?

— Мизантропии? Я ненавижу не людей, а саму жизнь, как явление. Жизнь разрушает всё вокруг себя. Она переделывает то, что не нуждается в переделке. Жизнь — это только боль и страдания. И они не прекратятся до самой смерти. Ты-то должна понимать, о чём я, да? Скажи мне, что первое ты ощутила, когда оказалась в этом теле?

Лада громко и отчётливо сглотнула, но промолчала. Она завороженно смотрела на Дена, не находя, что ответить.

— Молчишь, — констатировал он и усмехнулся. — То-то же. Даже дети, когда рождаются, кричат. Понимают, куда попали. Блаженно небытие.

— Многие с тобой не согласятся.

— Люди цепляются за своё существование исключительно из страха. Их пугает неизвестность. Но глупо бояться чего-то, что даже не сможешь осмыслить. Смерть — это полное отсутствие всего. Разве это не прекрасно? Никакие мысли тебя не тревожат, никакие проблемы не беспокоят. Ни боли, ни радости, ни гнева, ни любви, ни печали, ни счастья. Ни-че-го. Это ли не рай?

Ден на мгновение вспомнил своё состояние перед пробуждением. Вот бы ещё раз очутиться на той стороне, в тихой черноте. Но больше всего ему хотелось никогда оттуда не возвращаться и показать эту пустоту всем остальным.

— Так ты поможешь? — спросила Лада, словно специально проигнорировав его пламенную речь.

— Помогу. Но ты должна понимать, что цели у нас разные. Если я и пойду против Деи, то только потому что её уничтожение поможет мне покончить со всей жизнью на этой планете.

— Что ж, по крайней мере хотя бы до определённого этапа мы пойдём сообща. Разберёмся с Деей, а дальше посмотрим.

— Идёт.

Ден протянул ей руку, а Лада некрепко её пожала. После она вновь улыбнулась, а он даже приоткрыл рот, поразившись, насколько же она красивая. Нет, это в нём говорит простой человек — слабый, падкий на плотское. Нужно истребить его в себе, закопать поглубже и забыть. Нельзя выиграть войну с роботами, оставаясь обычным человеком.

— Тебе надо поесть, — категорично заявила Лада. — Что-то лёгкое. Могу предложить овсянку на воде.

— Ну и дрянь. Давай сюда.

Лада ушла на кухню и через несколько минут вернулась с чёрным пластиковым подносом, на котором стояла миска дымящейся каши и рядом лежала ложка. Ден попробовал овсянку — пресная, как он и думал.

— Ну как? — спросила Лада.

— Как сопли со слюнями. Годится.

— Тебе говорили, что ты странный? — И вот опять она улыбнулась, солнечно и ярко.

— Постоянно.

Он доел кашу и поставил миску обратно на поднос. Лада унесла его на кухню и вскоре вернулась, держа в руках кружку.

— Вот, выпей чаю.

Ден принял кружку из её рук, слегка коснувшись пальцев, и на этот краткий миг испытал сильнейшее в жизни волнение. По всему телу пробежался мощный электрический разряд. Кажется, даже лоб вспотел, но он списал это на горячую еду. Ден постарался выкинуть лишние мысли из головы и аккуратно отхлебнул напиток. Чёрный чай с яблоком и гибискусом — очень вкусно. Лёгкая щепотка корицы. Интересно, она сама заварила или попросила автоповара?

Пока Ден пил чай, они молчали. Лада сидела, погрузившись в одной ей ведомые думы. Допив, он поставил кружку на столик.

— Мне нужно отдохнуть, — сказал Ден и повернулся на тот бок, который не болел.

— Конечно, — сказала Лада.

Она взяла кружку, велела домашней системе закрыть шторы и выключить свет, после чего ушла из комнаты. В тишине и покое Ден быстро уснул.

Его разбудил звонок, взрезавший пелену сна, как ножницы покрывало. Затем последовали яростные стуки в стальную дверь.

— Лада, открой! — раздался с той стороны женский голос. — Я знаю, что ты там!

Лада беспокойно залетела в комнату, посмотрела на проснувшегося Дена, затем резко повернула голову на дверь.

— Твою мать, — тихонько прошептала она.

Дверь приняла новую порцию стуков.

— Лада, если не откроешь сама, я войду силой!

— Кто это? — спросил Ден.

— Зевана. Дело дрянь. Они наверняка прознали, что ты тут.

— Дай мне мой меч и открой им.

Она удивлённо уставилась на Дена, но отвлеклась и вздрогнула от очередного удара в сталь.

— Лада! Твою мать! — раздалось с той стороны уже нетерпеливо-озлобленно. — У тебя десять секунд! Потом я вхожу сама!

Лада быстро метнулась к ближайшей стене, схватила что-то едва различимое, бросила Дену, после чего рванула к двери. Ден же присел