— Хотелось бы верить, — повторила я. — Обычно не все идет по плану… но так и быть, я готова рискнуть.

— Спасибо!

— Подождите благодарить. Прежде чем вы продолжите, я хочу, чтобы вы ответили — чего, собственно, хотят от вас эти люди? Чего они требуют от вас в обмен на дочь?

Войтенко замешкался.

Я продолжила:

— Я знаю, что это не связано с вашей деятельностью, с вашей деловой активностью. Но тогда что же это?

— Они хотят, чтобы я отдал им одну вещь. Один старинный артефакт. Редкое стеклянное изделие, изготовленное на острове Мурано, в Венеции, много лет, даже много веков назад. Разумеется, я готов был отдать это, чтобы вернуть дочь, — но поскольку теперь мы знаем, что они блефуют, мои планы изменились.

В голове у меня вдруг зазвучал звонкий детский голосок: «Камень, дерево, железо, кожа и стекло…»

Стекло!

Случайно ли это совпадение? Да нет же, и я обязательно это выясню. Потом, после.

— Ладно, я сделаю то, что вы хотите. Но что, собственно, от меня требуется?

— Получив мой ультиматум, те люди захотят снова залучить вас к себе, чтобы сделать новую запись. Значит, вы должны оказаться в том месте, где им будет проще вас найти. А именно — в той квартире, где вы жили до сих пор.

— Что? Да ни за что туда не пойду! Да я уже… — Я прикусила язык, чтобы не болтать лишнего. Еще не хватало сказать им мой нынешний адрес, навести их на Николая.

Человек ко мне со всей душой… денег мало взял, чисто символически, вещи, полезные в хозяйстве, не забрал, продукты кое-какие, а я ему так отплачу…

— В квартире вашего бойфренда Романа… как его там…

— Ну вообще-то мы с ним рассорились… — начала я, — крупно поскандалили… он даже изрезал все мои вещи… но это не страшно, ради дела можно и помириться. Тем более мне все равно пока некуда идти. Не на вокзале же ночевать.

«Ни к чему раскрывать все свои карты. Нужно иметь на всякий случай какой-то запасной аэродром. Причем желательно такой, о котором никто не знает».

— Насчет одежды не волнуйтесь, — проговорил Войтенко. — Купите себе все, что нужно, с этим проблем не будет.

«Что ж, мелочь, а приятно! А вернуться к Роме… это будет даже забавно! И в квартире побывать хочется, вот ничего не могу с собой сделать, жалко с квартирой расставаться».

Заручившись моим согласием, господин Войтенко удалился, а Кристина вручила мне карту вполне приличного магазина.

— И не думай, что будешь по городу носиться и все вещи в магазинах скупать! — усмехнулась. — Быстренько все, что нужно, выбери, и без фанатизма. Юра оплатит, но лимит ограничен.

Я задала себе вопрос — это сам Войтенко такой скупердяй или Кристина хозяйские деньги жалеет? Ей-то что?

Но ответить на него не смогла.

Далее меня препоручили неандертальцу Юре. Он был, как всегда, спокоен и молчалив. Довез меня до магазина и ждал, тупо уставившись в телефон.

Я выбрала еще одни джинсы, пару свитеров, белье, футболки и спортивные брюки. Потом не удержалась и примерила очень симпатичное платьице.

— Берите, вам скидка будет, — пообещала продавщица, — еще пиджачок к нему вон подойдет.

И я взяла.

Ничего, не обеднеет господин Войтенко!

Я подошла к двери квартиры и на всякий случай позвонила. Хотя сейчас время самое рабочее, но вдруг Рома дома?

И что вы думаете?

За дверью раздались шаркающие шаги, замок лязгнул — и на пороге появился Рома во всем своем великолепии.

Даже больше — он был разукрашен синяками и ссадинами, левый глаз подбит и заплыл, нижняя губа залеплена пластырем. Хотя исчезла сложная конструкция на челюсти и шея не так скособочена, зато синяки приобрели насыщенный лиловый цвет, и, честно говоря, это зрелище доставило мне удовольствие. Сама не ожидала от себя такого сильного чувства.

Увидев меня, Рома попятился и выпалил:

— Ты?! Какого черта ты притащилась?!

«Ого, стало быть, не так ему плохо, раз способен испытывать такие сильные эмоции. Ну, начинаем операцию внедрения».

Я воспользовалась его замешательством, проскользнула в квартиру и проворковала:

— Ромочка, я подумала, что нужно дать нашим отношениям второй шанс! Нас слишком многое связывало, и нельзя все это перечеркнуть из-за минутного недопонимания…

— Чего?

— Говорю, давай попробуем начать сначала! Дорогой, мы должны всеми способами стараться сохранить наши отношения! Я долго думала и поняла, что не могу так просто все бросить!

Потихоньку я входила во вкус, самой понравилось.

— Да чтобы я… — Рома опомнился, побагровел и двинулся на меня с угрожающим видом.

И тут в квартиру протиснулся неандерталец Юра, который стоял за дверью с моим чемоданом в ожидании команды.

— А ну угомонись! — прорычал он, исподлобья уставившись на Рому. — А то я тебя еще не так разукрашу!

— А это еще кто? — проблеял Рома, попятившись и испуганно разглядывая Юру.

Говорила уже, что Юра крепкий, накачанный и широкоплечий. Еще у него длинные руки, низкий лоб и маленькие глазки, свирепо смотрящие из-под нависших бровей. В общем, вид самый устрашающий, за то его и держат у Войтенко.

Я сразу поняла, что Юрина внешность произвела на Рому неизгладимое впечатление.

— А это брат мой, — сказала я невинным тоном. — Из Зауральска.

— Какой еще брат?

— Двоюродный.

— Ты мне ни про каких братьев не рассказывала…

— Я-то рассказывала, да ты не слушал. Ты вообще никого не слушаешь, кроме себя. Их там четверо, братьев-то, и все примерно такие.

— Он что, жить здесь будет? — испуганно пролепетал Рома, неверными шагами отступая в комнату.

— Нет, зачем же! На этот счет можешь не беспокоиться. Жилье у него есть, неподалеку отсюда, так что, если что, он быстро прибежит. Ты и мигнуть не успеешь!

— И вот что еще я тебе скажу! — заговорил Юра, выдвигаясь из-за моей спины и грозно пыхтя. — Если ты, слизняк, Алену не то что пальцем тронешь, а хоть косо на нее посмотришь — я через десять минут прибуду, как группа быстрого реагирования, и так отреагирую — мало не покажется! Понял, сальмонелла?

— По… понял… все понял… — выдохнул Рома, отступая еще на пару шажков.

— Ладно, живи… пока! До свиданья… сестренка! — Юра поставил в угол мой чемодан, чмокнул меня в щеку (о чем мы не договаривались) и тяжелыми шагами удалился из квартиры, причем даже его спина выражала достоинство и угрозу.

Едва дверь за ним закрылась, я приблизилась к Роме и проворковала