Он думал, что с этим лицом его никто не узнает, никто не найдет. Думал, что прошел преображение, трансформацию, как гусеница, превратившаяся в бабочку. Особенно после того, как убил пластического хирурга и сжег его компьютер.

Но, как видно, он ошибался…

— Не унижайся! — повторил инвалид, криво улыбаясь своим обезображенным ртом, и кивнул своему телохранителю.

Тот подошел к креслу, в котором сидел «пупс», легко подтолкнул его к краю бассейна, столкнул в воду…

«Пупс» решил, что его утопят, и даже обрадовался. По крайней мере, его смерть будет легкой и быстрой.

Однако этого не произошло.

Кресло, к которому он был привязан, оказалось легким, и он поплыл по воде, погрузившись в нее по грудь.

Инвалид в своем кресле подъехал к краю бассейна и теперь завороженно следил за ним, как зритель в первом ряду партера.

Чего же он ждет? Что должно произойти?

Вода в бассейне была теплой, но «Пупс» почувствовал, как холод проникает в каждую клетку его тела. Взгляд инвалида обещал ему что-то ужасное…

Инвалид снова кивнул телохранителю. Тот подошел к стене и нажал там какую-то кнопку.

В дальнем конце бассейна раздался громкий щелчок. «Пупс» скосил туда взгляд — и увидел в воде какое-то движение, какие-то небольшие верткие тени.

Эти тени приближались, приближались…

Теперь он мог разглядеть их.

Это были небольшие рыбы с крупной головой и огромными челюстями, усеянными мелкими острыми зубами. Они плыли к нему, целеустремленно и неостановимо.

И тут он понял, какую смерть уготовил ему инвалид.

Это были пираньи.

«Пупс» поднял глаза на своего палача и его подручного.

— Умоляю! — проговорил он едва слышно. — Умоляю, пристрелите меня! Пристрелите!

— Умоляешь? — усмехнулся инвалид. — Ну-ну…

День я провела прекрасно. Рудольф Зурабович назначил мне укрепляющие процедуры, так что я с удовольствием отдалась в руки массажистки, потом отмокала в джакузи под классическую музыку, потом обедала и даже вздремнула после обеда. Потом выпросила у сестры зарядку и попыталась найти в Интернете что-нибудь про абиссинское заклинание. Историческую короткую справку мне дали, но я все это уже знала со слов Иннокентия, только убедилась, что он в здравом уме, ничего не придумал и не соврал.

После процедур спала я крепко, ничего не снилось, и никакие ночные гости меня не беспокоили. Так что утром я даже расстроилась, хотелось еще поболтать с Иннокентием. Ну, нас много, а он один, наверное, к кому-то другому в гости пошел.

Утром после завтрака явилась Кристина и молча положила передо мной фотографию, на ней было крупным планом лицо кукольного «пупса», искаженное ужасом.

Надо же, а я думала, на этом лице эмоции не отражаются совсем…

Я сказала эту фразу вслух, и Кристина ответила с кривой улыбкой, что смерть его была страшной.

— И почему мне его не жалко?.. Ладно, поехали.

В коридоре попался нам навстречу Рудольф Зурабович.

Я поблагодарила его по-хорошему.

— Мы еще встретимся! — сказал он и заглянул мне в глаза с неподдельным интересом.

— Запал он на тебя, что ли? — фыркнула Кристина.

«Если бы…» — вздохнула я.

Очень мне не понравился его взгляд.

Машина остановилась перед знакомой вывеской:

«Салон красоты РОЗА АЗОРА».

Мы вышли из машины, подошли к двери салона, вошли внутрь — в стильный серебристо-белый холл, над которым под самым потолком бежала светящаяся строка с известным палиндромом: «А РОЗА УПАЛА НА ЛАПУ АЗОРА».

Мастера, колдовавшие над клиентками, сделали вид, что не заметили нашего появления, администратор на этот раз тоже ничего у нас не спросила, она без лишних слов подвела нас к неприметной двери в глубине салона.

Мы открыли эту дверь, прошли по короткому коридору и оказались в знакомой, скромно обставленной комнате.

У меня возникло ощущение дежавю — словно время сделало мертвую петлю и вернулось на несколько дней назад. Только я за это время изменилась.

Это чувство еще усилилось, когда Кристина показала мне на одно из свободных кресел и спросила:

— Кофе хочешь?

Как видно, работу она ставила выше личного и не обиделась на меня за вчерашнее.

Я тоже решила не заедаться, кивнула, и Кристина включила кофеварку.

Не успели мы допить кофе, как дверь в глубине комнаты открылась и вошел господин Войтенко.

Как и в прошлый раз, он кивнул мне, сел за стол. Как и в прошлый раз, отказался от предложенного Кристиной кофе, перевел на меня взгляд. Только выражение в его глазах было на этот раз другое.

И на этот раз я первой начала разговор:

— И чего вы на этот раз от меня хотите? Кажется, ваш мозгоправ уже вытянул из меня все, что вам было нужно…

— Согласен, вы нам уже очень помогли. Благодаря вашей помощи я теперь знаю, что моя дочь жива. Я вам за это очень благодарен и непременно отплачу вам за помощь…

— Вы избавили меня от убийцы, так что теперь я уж как-нибудь сама, а мы с вами в расчете.

— Не совсем. Дело в том, что я бы хотел…

Я перебила его:

— Знаете, чем я отличаюсь от вас?

— Чем же?

— Мне ничего от вас не нужно, а вот вы от меня явно чего-то еще хотите!

— Да, вы правы! — Войтенко усмехнулся. — Я хочу попросить вас помочь мне — нам — в одной сложной операции…

— Чем я могу вам помочь? К вашим услугам неограниченные ресурсы, множество людей, прекрасно обученных профессионалов, а я — обычная женщина…

— Ну, не совсем обычная…

— Все же что это за операция, в которой вам понадобилась моя помощь?

— Я теперь знаю, что моя дочь не у тех людей, которые со мной связывались. Они для нее ничуть не опасны, ничем ей не могут угрожать — но я не могу оставить их безнаказанными. Они должны заплатить за свои действия…

— Как вы понимаете, я к ним тоже не испытываю теплых чувств. И все же чем я могу вам помочь?

— Вот чем. Я хочу выманить их. Для этого я сделаю вид, что согласен на их требования, но хочу непременно еще раз увидеть дочь, чтобы убедиться, что она жива и здорова. Иначе не будет никаких переговоров. И тогда им снова понадобитесь вы. Чтобы еще раз предъявить вас под видом Маши.

— То есть… давайте называть вещи своими именами. Вы хотите использовать меня как приманку, как сыр в мышеловке… как червяка на рыболовном крючке…

— Не беспокойтесь, Алена, мы сделаем все возможное для вашей безопасности.

«Надо же, он даже имя мое запомнил!»

— Хотелось бы верить… — протянула я.

— Тем