Пропуская стаканчик за беседой с этим большим теплым человеком, священник восхитился великолепным видом на море и произнес несколько сочувственных слов в адрес немолодого шального пса, наполовину выбритого, наполовину измазанного в красной краске. Отец Флинн рассказал мистеру Пауэру о своей работе с выходцами из Ирландии, которые эмигрировали в Англию, остановился на светлых моментах, а также намекнул на неутешительный вывод: среди эмигрантов преобладали люди слабые и наименее подготовленные к жизни на чужбине.

Доктор Пауэр описал гостю достоинства и недостатки Каслбея. Здесь никто не умирал от одиночества, как в крупном английском городе, но жители отличались суровым нравом, граничившим с нетерпимостью. За свою почти сорокалетнюю практику доктор повидал немало вопиющих случаев, когда семьи не могли вынести так называемого позора или бесчестья. Он был уверен, что отец Флинн хорошо понимает, о чем речь. Никто не пытался искоренить юношескую любовь и подростковую страсть, а потом люди отказывались мужественно принять закономерные последствия.

По словам Пэдди, он был счастлив, что пережил годы борьбы с туберкулезом, в итоге увенчавшейся успехом. Когда он только приступал к практике, люди скрывали случаи туберкулеза в семье. Болезнь отрицали, пятно на легком считалось позором, который в будущем помешает другим членам семьи заключить удачный брак.

Отец Флинн сообщил, что имел удовольствие познакомиться в Дублине с сыном доктора Пауэра, прекрасным мальчиком. Он поинтересовался у отца планами Дэвида.

Доктор Пауэр точно не знал. Если мальчик решит работать в родном поселке, то чем скорее он вернется, тем лучше. Он ведь захочет найти себе жену, было бы разумнее обосноваться в Каслбее и выбрать невесту здесь, а не вступать в отношения с девушкой из крупного города, где кипит жизнь, чтобы потом умолять несчастную ехать с ним в захолустье. В словах Пэдди сквозила легкая грусть, которая, по мнению отца Флинна, перекликалась с судьбой самого доктора.

– Вы полагаете, он уже встретил ту, кто ему подходит? – поинтересовался отец Флинн.

– Черт возьми, я этого боюсь. Он слишком хорошо проводит время с медсестрами у себя в больнице, – со смехом ответил доктор Пауэр.

Отец Флинн поговорил об этом с Анджелой.

– Вы похожи на жуткую старую сплетницу, – поддразнила она священника.

– Точно. Поэтому я хороший исповедник. Мне никогда не бывает скучно, а еще мне нравится вмешиваться в чужую жизнь.

– Вы вмешиваетесь в дела Дэвида Пауэра и Клэр О’Брайен? – уточнила Анджела.

– Их судьба меня беспокоит, и я знаю только самую малость, – сказал он. – Не знаю почему, но в них чувствуется какая-то обреченность. Это слово все время приходит мне на ум.

– Может быть, это первая любовь, и ничего больше.

– Может, и так, – с сомнением повторил отец Флинн. – Но мне следует сделать над собой усилие и перестать играть в Господа. Лучше расскажи, ты позволишь брату приехать и устроить в поселке переполох?

– Я обещала ему еще в Риме. Я дала слово. Откупилась от него много лет назад. Я не могу сейчас к этому возвращаться. Шон как ребенок. Нельзя отказаться от обещания, данного ребенку.

– Дети порой совершают опасные поступки. Иногда обещания лучше не выполнять.

– Разве Шону опасно возвращаться домой? Он мечтает об этом всем сердцем. Ни у вас, ни у меня детей нет. Мы не знаем, что чувствует отец, который хочет привезти детей к себе на родину. Мы оба считаем, что это блажь. А если Шон вкладывает в это особенный смысл? Вероятно, он должен совершить задуманное. Я переживу это, если придется.

Воцарилось молчание.

Отец Флинн допил чай, с восхищением оглядел уставленную книгами комнату и заговорил совершенно другим голосом, давая понять, что переключился на новую тему:

– Этот Дик Диллон, брат владельца отеля, надо полагать, производит прекрасное впечатление. В целом весьма приятный человек. Очень культурный. Думаю, он тот, на кого всегда можно положиться в трудную минуту.

– Не сомневаюсь, что ваша оценка верна, отец Флинн. Какая жалость, что вы преодолели себя и перестали играть в Господа! Вы упускаете такой случай проявить себя.

Перед отъездом из Каслбея отец Флинн решил купить несколько открыток с местными видами: не аляповатых и кричащих, которые лежали на каждом углу, а красивых, черно-белых, с тщательно выстроенной композицией – вроде тех, что присылала Анджела. Он спросил Джози Диллон, где они продаются.

– Мы их давным-давно распродали. Раньше я их вывешивала, чтобы порадовать Джерри Дойла, фотографа, который их снял. Но гости предпочитали цветные, и Джерри больше не привозил новых работ. Вы можете зайти в фотоателье Дойла и спросить. У них большая яркая вывеска, вы не пройдете мимо.

Джози Диллон не ошиблась: пройти мимо вывески было невозможно.

Отца Флинна встретил невысокий темноволосый парень, симпатичный, с приятной улыбкой:

– Преподобный отец? Чем могу вам помочь?

– Прекрасное ателье, – с восхищением огляделся отец Флинн. – Не думал, что в Каслбее есть такое шикарное заведение.

– Надеюсь, моя мать, сестра и отец, упокой Господь его душу, вас не услышат. Они тоже считают, что для Каслбея заведение слишком шикарно.

– Простите, я не предприниматель и ничего в этом не смыслю. У меня очень скромная просьба. Я хотел узнать о тех красивых черно-белых уличных снимках. Они были очень хороши. Я сохранил все открытки, которые мне присылали отсюда.

Джерри покраснел от удовольствия:

– Приятно слышать, и в чем проблема?

– Их нет в магазинах.

– Я решил не утруждать себя. Подождите, я поищу.

Он поглядел в ящиках и позвал ассистента. Найти снимки оказалось непросто.

– Видите, я тоже никудышный предприниматель, – ухмыльнулся Джерри.

– Если поиски доставляют вам столько хлопот… – начал отец Флинн.

– Нет уж. Теперь это дело чести.

Джерри наконец-то нашел снимки:

– Вот они.

– Можно мне, пожалуйста… э-э, дюжину разных?

Отец Флинн хотел купить три открытки, но после стольких усилий посчитал себя не вправе ограничиться подобным пустяком.

Джерри взял стопку открыток и протянул их священнику:

– Здесь больше дюжины. Никто их раньше не хвалил. Пусть они будут у вас. Это подарок.

– Очень любезно с вашей стороны… мистер Дойл, – смущенно поблагодарил отец Флинн.

– Вовсе нет. Вы будете рассылать их епископам и священникам и рекомендовать им меня для съемки памятных мероприятий по случаю интронизации и рукоположения.

– Вы очень хороший фотограф. Я с радостью постараюсь найти вам заказы, но уверен, что моя помощь вряд ли нужна.

Отец Флинн снова оглядел большую конторку, ковер на полу, фотографии в рамках на стене. Ателье напоминало крупную городскую студию. Отец Флинн заметил на стене фотографию Клэр. Снимок сделали несколько лет назад, но девушку было легко узнать.

– Это Клэр? – спросил отец Флинн.

– Вы знакомы? – обрадовался Джерри. – Она тогда выиграла премию Мюррея – стипендию в Университетский колледж Дублина. Меня наняли, чтобы сфотографировать победителя. Я не верил, что выберут Клэр. Не питал особых надежд. К счастью, у нее получилось.

– Конечно, она очень много работает. Я познакомился с ней у друзей в Дублине.

Взгляд Джерри, прикованный к фотографии, заставил священника насторожиться.

– Она ни