тебе гости.

Женщина поворачивается к ним. Ей, должно быть, около шестидесяти. У нее морщинистая кожа и ярко-зеленые глаза, а из-под ее платка выбивается несколько седых локонов. Когда ее взгляд скользит к Беатрис, она моргает, как будто видит привидение. Женщина смотрит на мать Ипполину.

– Спасибо, мать-настоятельница, – говорит она. Ее голос звучит мягко, но в нем ясно слышится акцент, указывающий на принадлежность к бессемианскому королевскому двору. Она грациозно поднимается на ноги.

– У вас мало времени, – говорит мать Ипполина. – Если императрица узнает об этом…

– Императрица не пугает меня, мать-настоятельница, – говорит сестра Элоиза. – И вас она тоже не должна пугать.

Мать Ипполина поджимает губы, но не отвечает. Вместо этого она наклоняет голову и выскальзывает из комнаты, закрыв за собой дверь.

В часовне воцаряется тишина, и Беатрис не знает, что с этим делать. Она не знает, кто эта женщина, или почему ее позвали сюда, или откуда сестра Элоиза знает ее мать. Однако, прежде чем она успевает задать какой-либо из этих вопросов, женщина, подойдя к ней, заговаривает сама:

– В тебе есть что-то от твоего отца, – говорит она, и ее глаза изучают лицо Беатрис, как будто она что-то ищет.

Беатрис была готова к чему угодно, но не к этому, и от неожиданности отступает на шаг. Она не помнит, чтобы за шестнадцать лет ее хоть раз кто-то сравнил с отцом. О нем вообще почти не говорили. Порой начинало казаться, что императрица сотворила их с сестрами вообще без чьей-либо помощи.

– Этот нос, – продолжает сестра Элоиза, когда Беатрис не отвечает. – Интересно… Могу я взглянуть на твои волосы?

Беатрис и Паскаль обмениваются взглядами, и он пожимает плечами. Беатрис протягивает руку, чтобы размотать платок, которым она повязала голову, и ее рыжевато-каштановые волосы рассыпаются по плечам. Женщина улыбается.

– Ах да, – говорит сестра Элоиза. – Я слышала, что у тебя его волосы. Конечно, все остальное, насколько я могу судить, ты переняла от нее.

От нее. От императрицы.

– Кто вы такая? – спрашивает Беатрис.

– Сестра Элоиза, – говорит женщина с кривой улыбкой. – Но прежде чем взять это имя, я была императрицей Селин.

Императрица Селин. Имя появляется в голове у Беатрис и снова исчезает, не обнаружив никаких воспоминаний. Сестра Элоиза, должно быть, заметила отсутствующее выражение на ее лице, потому что она снова улыбается.

– Ты и правда меня не знаешь, – говорит она, звуча скорее удивленно, чем обиженно. Паскаль прочищает горло.

– Селин звали первую жену императора Аристида, – говорит он.

Это вовсе не освежает память Беатрис, а лишь еще больше сбивает ее с толку.

– Я думала, что первая жена моего отца умерла.

Только сейчас она понимает, как странно, что она никогда не знала имени бывшей императрицы. Она никогда не слышала, чтобы его произносили при бессемианском дворе, да и вообще слышала очень мало упоминаний о ней, за исключением случаев, когда без этого было не обойтись.

Ей нужно всего несколько секунд на раздумья, чтобы понять, почему женщина, стоящая перед ней, была так тщательно стерта из истории. Сестра Элоиза, или императрица Селина, или кем бы она ни была, видит в ее глазах понимание и улыбается.

– Твоя мать ненавидела меня, – говорит она, пожимая плечами. – Я не буду лгать и говорить тебе, что я, в свою очередь, ненавидела ее или что я была каким-то образцом добродетели. Она ведь отняла у меня все. Но… что ж… ты, как никто другой, должна знать, что твоя мать – грозный противник.

Беатрис не знает, что на это сказать.

– Вы сказали, что я похожа на своего отца, – говорит она вместо этого. – Вы любили его?

Это вызывает у сестры Элоизы смех.

– Ты не производишь на меня впечатление наивной особы, принцесса Беатрис. Я уверена, ты прекрасно понимаешь, что собой представляют королевские браки.

Женщина поднимает брови, и ее взгляд мечется к Паскалю и обратно к Беатрис.

– Или ты действительно настолько наивна?

Беатрис не ведет и глазом, выдерживая пристальный взгляд сестры Элоизы.

– Я не наивна, – говорит она. – Но если вы думаете, что ради того, чтобы уберечь Паскаля, я бы не сожгла этот мир дотла…

– Триз, – тихо говорит Паскаль.

– Все в порядке, – говорит сестра Элоиза. – Признаю, это больше, чем я когда-либо испытывала к Аристиду, но он все же был мне по-своему дорог. И какое-то время это было взаимно.

– Пока не появилась моя мать, – говорит Беатрис.

– Звезды, нет, – усмехается сестра Элоиза. – Нет, я потеряла счет женщинам, которые были до твоей матери. Но я не буду утомлять тебя подробностями моего неудавшегося брака. Я попросила мать Ипполину привести тебя сюда, потому что ты в серьезной опасности, и твоя сестра тоже.

– Дафна? – спрашивает Беатрис. – В какой опасности?

Сестра Элоиза делает глубокий вдох.

– Я знаю, тебе будет трудно в это поверить, но вы с сестрами родились лишь потому, что ваша мать пожелала захватить континент. И для этого ей придется вас убить. Софрония была первой, но вы с Дафной…

Она замолкает, потому что Беатрис разражается смехом.

– Уверяю тебя, это не шутка, – холодно говорит сестра Элоиза.

– О, я знаю, что это не так, – отвечает Беатрис, когда успокаивается. – Я прекрасно понимаю, насколько это серьезно.

Паскаль кладет руку ей на плечо.

– Она хочет сказать, что мы знаем о планах императрицы Маргаро, – говорит он.

– Ты знаешь, – медленно произносит сестра Элоиза. – Ты знаешь? Тогда что, во имя звезд, ты все еще здесь делаешь? Ты должна покинуть Бессемию, как только сможешь! Беги во Фрив, найди свою сестру, а потом бегите еще дальше.

– Куда? – спрашивает Беатрис с усмешкой. – В Сестринство? Как вы?

– Я жива, – говорит сестра Элоиза. – А если бы я не сдалась, если бы я отказалась уйти мирно, могу тебя заверить, что меня уже не было бы в живых.

– Может, вам такой вариант и подошел, но я не трусиха, – огрызается Беатрис.

Мгновение сестра Элоиза просто смотрит на нее. Когда она, наконец, снова заговаривает, ее голос мягок.

– Ты так молода, – говорит она, качая головой. – И еще столь многого не понимаешь.

Это раздражает Беатрис даже больше, чем все остальное, что сказала эта женщина.

– Я понимаю достаточно. Она убила мою сестру, и если ее никто не остановит, то убьет и вторую. И если я убегу, она просто так не сдастся. Чтобы добраться до меня, убить меня, она сделает все, что в ее силах, и причинит боль каждому, кто мне дорог.

Это заставляет сестру Элоизу задуматься, и Паскаль крепче сжимает руку Беатрис. Беатрис, стиснув зубы, продолжает:

– Моя мать – чудовище. Если это все,