Шрифт:
Закладка:
И все же ее магия осталась. Она слышала ее, когда Кассия звала. Она сопротивлялась, когда Кассия давила и обвиняла в своих бедах. Она все время пыталась что-то ей сказать.
Она была чародейкой Харта. Это не было социальным положением или билетом для вступления в Общество. Это было чистое волшебство.
Ее мысли вернулись к шару, к пламени, которое она без особых усилий вызвала. Она думала, что магия ответила ей, потому что почувствовала потребность. Но сосредоточенность на настоящем моменте просто лишила намерения быть замеченной и оставила ее свободной. То же самое произошло, когда она напала на Джаспера; все, чего она хотела в ту секунду, это убрать его подальше от себя. Ее лучшими заклинаниями были те, когда желание «быть настоящим чародеем» не овладевало ее мыслями, но в остальное время она стремилась к признанию, а не к магии. В своем отчаянии и глупости Кассия думала, что это одно и то же.
Слезы наполнили ее глаза и свободно потекли по лицу. «Мне так жаль», – прошептала она, прижимаясь лицом к розам. И что-то внутри ее откликнулось: вспышка силы, которая окутала ее существо и согрела целиком. Она засмеялась, плача еще сильнее.
Целая библиотека заклинаний промелькнула в голове; все, что она освоила в теории за два года интенсивной и бесконечной учебы. Наваждение, например. При одной мысли о чарах ее магия зашевелилась, ожидая намерения, за которое могла бы ухватиться. Кассия придумала первое, что пришло на ум: наполнить кабину музыкой. Струнные. Сыграй что-нибудь яркое. Но пусть снаружи не будет слышно.
Когда она формировала намерение, ее магия собирала детали и скрепляла их вместе, так что, когда она произнесла единственное слово заклинания – «музыка», – то сделала это с полнейшей уверенностью. Словно издалека, радостная мелодия наполнила ее уши и стала громче. Это была мелодия, которую она никогда раньше не слышала. Она звучала, как розы.
Вот что делает сильная магия, когда ее правильно используют, поняла она. Она понимает тебя. Точность лишь отчасти заключалась в поддержании сильного намерения и сосредоточенного ума, в чем Кассия и раньше преуспела. Остальное было разговором с твоей магией и тем, чтобы тебя услышали. Они не были единым разумом, и в то же время их не было двое. Ее магия была частью ее самой, как сердце и легкие, смех, ее мечты. Это было так, как будто она видела себя в первый раз.
Они проехали яму на дороге, и экипаж тряхнуло, напоминая ей о том, где она и куда ее везут. Она не могла позволить этому случиться. Она не могла жить с решением, которое принял дедушка, когда тот так недооценивал ее и даже она сама. Теперь, найдя свою магию, она не откажется от нее.
Совсем как Олливан.
Она вдруг поняла, почему все это было так важно для него. Идея быть изгнанным в Иной мир и творить магию только в тени была для него чудовищной.
Она должна убраться отсюда. Она найдет своего брата – вытащит его из камеры, если понадобится, – скажет ему, что он был прав и теперь она его понимает, и решит это раз и навсегда. Ей не нужно было доказывать свою правоту каждому преемнику или члену чародейской элиты, но ей нужно было, чтобы ее дедушка увидел, что она более ценна дома.
Кассия продралась сквозь заросли роз – ее кожа цеплялась за шипы и рвалась, – чтобы выглянуть в маленькое окошко кареты. Во-первых, ей нужно было найти способ выбраться из этого экипажа так, чтобы кучер не заметил, и желательно до того, как они доберутся до границы с Доклендсом.
Но они направлялись не к границе. По крайней мере, ни о каком таком сторожевом пункте Кассия не знала. Они двинулись на восток, и теперь, казалось, движутся прямо на север, к реке. На мгновение охватил страх, что дедушка обманул ее – что ее не отсылают, а избавляются от нее. Но…
Кучер. Его взгляд, когда она садилась в карету.
Желудок Кассии резко сжался. Ее не убивали, по крайней мере, не ее дедушка. Но у этого оракула были свои планы. Что он видел? Что она каким-то образом представляла угрозу? Что его собственному будущему лучше всего послужит ее похищение?
Она могла транспортироваться.
Ее магия хотела этого, но Кассия подавила эту мысль, словно захлопнула крышку коробки. На бесконечное мгновение она испугалась, что магия снова возьмет верх и она не успеет ее остановить. Кассия напряглась, зажмурив глаза, но прилив отступил, а она все еще сидела в экипаже.
Перемещение было слишком рискованным. Даже те, кто никогда не боролся со своей силой, все равно месяцами тренировались с упражнениями, которые Кассия никогда даже не пробовала. Чего бы ни жаждала ее магия, она должна была найти другой способ выбраться отсюда.
Но, прежде чем она успела подумать об этом, карета замедлила ход, а когда совсем остановилась, ее швырнуло в колючую мешанину роз. Кассия вжалась обратно в кресло и приготовила на кончиках пальцев заклинание.
Кто-то издал возглас удивления. Розы задрожали на своих стеблях, а затем две руки раздвинули растительность, и из-за стеблей показалось лицо кучера-оракула.
Руки Кассии предупреждающе взлетели вверх.
– Я оглушу тебя, – сказала она.
– Не нужно, мисс, – сказал он, оглядывая кабину так, словно у него возникла тысяча вопросов. – Я всего лишь хочу оказать вам услугу.
– Какую услугу?
Она не опустила рук. Ее магия пузырилась на кончиках ее пальцев.
– Что там происходит? – раздался раздраженный голос, который Кассия узнала. – Это что… розы?
Кучер попытался отодвинуть стебли в сторону, чтобы она могла выйти, но преуспел только в том, что порвал рукава своей рубашки и поранился.
Отойди, приказала Кассия, и розы сами расступились, освобождая дверь кареты. Кучер жестом велел ей выйти, и – все еще готовая защищаться – она вылезла.
Ее облегчение при виде Сибеллы длилось две секунды, прежде чем Сибелла выстрелила в нее оглушающим заклинанием и сбила с ног.
– Ты вероломная! Несчастная! Крыса!
С каждым словом Сибелла обрушивала на Кассию новое оглушающее заклинание, но уже после первого Кассия собралась с мыслями и подняла щит. Она все еще была так рада использовать магию должным образом, что, лежа на влажной земле, восхищалась потрясающим металлическим звуком атаки Сибеллы, когда те отскакивали от защитного пузыря.
После этого Сибелла сдалась.
– Это что-то
