– Да, было бы проще, – согласился Нибрас. – Ты бы хотела от них избавиться? Уфир вполне может приготовить зелье забвения.

– Нет, – Лиза упрямо покачала головой. – Он уже предлагал мне. Тогда, когда ты умер, и камень в кольце погас. Я места себе не находила от горя, всё прокручивала в голове все наши с тобой встречи и разговоры. Моё сердце разрывалось от боли, но даже тогда я не согласилась отказаться от своих воспоминаний. Ведь они часть меня. Если я их потеряю, что от меня останется?

– Ты противоречишь сама себе, – заметил демон. – Говоришь, что эти воспоминания часть тебя, и без них ты перестанешь быть собой. Но Альма тоже часть тебя. Вернее, она – это ты. И её воспоминания – твои воспоминания. Почему же ты отделяешь её от себя?

– Потому что Альма, словно тёмная сторона луны, – вздохнув, ответила Лиза. – Она – воплощение всех тех качеств, которые я считаю недопустимыми для хорошего человека.

– Ты ведь знаешь, что тёмная сторона луны называется так, потому что на неё не падает свет солнца? – Нибрас остановился и посмотрел в глаза своей спутницы. – Потом луна совершает оборот вокруг своей оси, и уже её противоположная сторона становится “тёмной”.

Лиза нахмурилась: сейчас слова Нибраса были созвучны тому, что пыталась до неё донести Тионора, только вот его речь нашла более живой отклик в душе девушки, чем сомнительные метафоры подруги.

– Хочешь сказать, окажись я в других условиях, тоже бы стала “тёмной”?

– А разве ты уже этого не сделала? – вопросом на вопрос ответил Нибрас. – Лиза, не лги себе. Внутри тебя нет никакой “Альмы”, только её воспоминания. Ты просто прикрываешься этой второй личностью, чтобы снять с себя ответственность за поступки, которые твоё консервативное христианское воспитание считает недопустимыми. Плести интриги против ненавистного Первого Министра, убить брата, племянника и наставника ради того, чтобы вернуться туда, где ты хочешь быть – всё это отвратительно с твоей точки зрения. Поэтому всё это сделала не ты, а Альма. Это же касается и отношения ко мне. “Правильная” Лиза не может хотеть демона. А вот “неправильная” Альма делает это без проблем. Она без тени сомнения отдаёт этому демону своё тело, наслаждаясь физической близостью, и не испытывает по этому поводу ни малейшего сожаления.

Лиза с шумом выдохнула и крепко стиснула зубы: слова Нибраса неприятно царапнули что-то внутри, отвратительным склизким нечто обрушившись куда-то в желудок, вызвав лёгкое чувство тошноты.

– Прекрати заниматься ерундой, – Нибрас наклонился и мягко коснулся лба девушки губами. – Просто прими себя такой, какая ты есть, со всеми достоинствами и недостатками. Поверь, так жить намного проще. А главное приятней.

Искренность

Следующие три дня Лиза металась между Землёй и Экзекрандом. В ковене полным ходом шла подготовка к Йолю – Зимнему солнцестоянию, – что послужило для девушки благовидным предлогом, чтобы возвращаться в дом Нибраса только на ночь, да и то спать ложилась она в отдельной комнате. Демон не задавал никаких вопросов и сохранял поразительную невозмутимость: со стороны могло показаться, что его происходящее совершенно не волнует. Только вот Лиза знала, что это не так. Просто демон, как всегда, когда дело касалось их отношений, занял выжидательную позицию, в очередной раз оставляя право выбора за ней. На взгляд девушки, это было чрезвычайно глупо: всё было бы намного проще, прояви Нибрас свою истинную натуру, настояв на своём.

День за днём, сидя за столом в доме Ефросиньи и помогая ведьме плести венки из хвои и веток рябины, Лиза представляла, как бы могла сложиться её жизнь, – что сейчас, что в бытность Альмой, – если бы Нибрас раз за разом не шёл у неё на поводу, подстраиваясь под её переменчивые желания.

«Если бы он просто выкрал Альму с Барсандира и запер в своём доме в мире демонов, проблем было бы гораздо меньше, – рассуждала она, нанизывая ягоды рябины на толстую зелёную нитку и аккуратно обматывая ею еловые ветки, собирая их в кольцо. – Не было бы бесконечной череды военных походов, во время которых Нибрас рисковал своей жизнью, пытаясь доказать Сартасу и Каридрасу, что достоин быть мужем принцессы. Да, Альма была бы не в восторге от подобного обращения, но рано или поздно она бы смирилась. И было бы всем счастье».

«Нибрас просто не хотел тебя ни к чему принуждать, – возразил на это голос здравого смысла. – Он не просто хочет обладать тобой, словно красивой вещью, он уважает тебя, как личность, поэтому и стремится завоевать твою любовь и доверие. А ты раз за разом упрямишься и изводишь его почём зря».

– Ты в последнее время какая-то тихая, – вырвал Лизу из размышления голос Ефросиньи. – Тебя что-то беспокоит?

– Можно и так сказать, – девушка выдавила из себя слабое подобие улыбки и протянула ведьме очередной готовый венок. – Ничего серьёзного, просто всякие невесёлые мысли в голове вертятся.

Ефросинья пожала плечами, но с дальнейшими расспросами лезть не стала.

– Велена сегодня собирается заняться подготовкой поляны для шабаша, – после недолгой паузы сообщила она, видимо, решив сменить тему. – Присоединишься к нам?

– Разумеется.

Закончив с последними венками вскоре после обеда, Лиза с Ефросиньей направились на рынок: необходимо было ещё кое-что докупить, в частности, несколько деревянных дощечек, из которых будут вырезаны изображения солнца и звезды – символы рождающегося Бога и Богини-Матери.

Путь к рынку от дома Ефросиньи пролегал вдоль реки, на которой под мостом с самого начала зимы, как только лёд немного окреп, организовался стихийный каток. Чаще всего, по словам ведьмы, здесь можно было увидеть ребятню – от совсем маленьких, едва стоящих на ногах, до старшеклассников. Изредка к ним присоединялись взрослые. Лизе подобное легкомыслие казалось странным: река – не самое безопасное место для игр. Да, морозы стоят нешуточные и лёд, на первый взгляд, кажется вполне прочным. Только вот это не даёт гарантии полной безопасности. А в случае беды малышня может не сориентироваться, что именно сделать, чтобы помочь провалившемуся под лёд товарищу.

Лиза как раз неторопливо брела вдоль берега, негромко переговариваясь со своей спутницей, когда в неё сбоку со всего размаху влетело щуплое детское тело в плотной тёмно-коричневой дублёнке. К счастью, девушка не только сумела устоять на ногах, но и подхватила ребёнка под локоть, не дав ему упасть. Ладонь Лизы тут же пронзила острая боль, словно в неё воткнулось несколько иголок, а в нос ударил тонкий, едва уловимый гнилостный запах – явный признак наложенного проклятья.

– Простите, – смущённо проговорил тонкий девичий голосок, и Лиза с изумлением узнала девочку, которую полгода назад спасла в лесу от волков.

На вид девочка выглядела хорошо: румяная, со сверкающими глазами – ничего в ней не выдавало и