Керриган развела руками:

– За то, что я, чернокожая и сисястая, явилась с большими деньгами в галамарский порт.

– Правда, что ли? А может, все-таки за пиратство?

– Логичное предположение, но на самом деле все было наоборот: сначала меня отправили в изгнание, а потом я стала преступницей. Я была законопослушной предпринимательницей с флотилией из десяти торговых судов и великолепной виллой в Палмунатре, жемчужине Данфара.

– Наверное, ты все-таки нарушила какой-то закон, – сказал Бершад.

Керриган фыркнула:

– Да уж, законы Терры справедливы и беспристрастны. Я случайно пролила вино на ковер какого-то аргельского барона, а потом отказалась отсосать у этого барона в обмен на снижение пошлин. Я беседовала с сотнями изгнанников, и почти никто из них ничем не заслужил жестокого наказания.

– А тех, кто заслужил, ты убиваешь.

– При необходимости – да, – признала Керриган. – Но в Душебродовом Утесе у всех есть выбор.

– Выбор… – повторил Бершад, вспомнив татуированных типов в кустах у багровой реки; многие из этих парней были так молоды, что вряд ли попали к алхимику десять лет назад.

Они оказались у Симеона недавно.

– Понятно, – вздохнул Бершад. – Либо прими скорую смерть в этом твоем деревянном желуде, либо присоединяйся к Симеону и его убийцам, который снабжает алхимика пленниками, чтобы ты беззаботно правила своим городком.

Керриган сощурилась, будто кошка, заметившая в траве подранка:

– Откуда ты знаешь про алхимика?

– Это не имеет значения. Меня изгнали по справедливости, из-за того, что случилось в Гленлокском ущелье. Поэтому отправляй меня к Симеону.

– Ты хочешь присоединиться к его убийцам?

– Я хочу его убить.

– Нет, погоди-ка, мне нужны подробности. Начни с того, зачем ты явился на остров Призрачных Мотыльков. Ты здесь явно не в поисках убежища. – Она повелительно воздела руку, не позволяя Бершаду ответить. – Если ты сейчас солжешь, то сделаешь свой последний выбор. Со смертельным исходом.

Бершад цыкнул зубом.

– Эшлин Мальграв и я приплыли на остров, чтобы отыскать здесь призрачных мотыльков и найти материалы исследований Безумца. Мы нарвались на неприятности. Симеон взял в плен Эшлин, моего друга и кое-кого из твоих людей – Голла, Веша и Венделла.

Любопытство на лице Керриган сменилось холодной яростью.

– Как это произошло?

– Мы наткнулись на твоих людей у какого-то озера, где их пытался задрать медведь. Я убил медведя, и они согласились отвести нас к костяному частоколу.

– Они тебя предупредили, что это запрещено?

– Да, но, поскольку я спас им жизнь, они сочли возможным нарушить запрет. Особенно Голл.

– Ох уж эти долбаные листирийцы и их кровные долги! Голл уже в четвертый раз берет на себя кровный долг. Перед этим он объявил себя должником какого-то паргосского знахаря, который вытянул ему занозу из воспалившейся ранки на ступне. Два месяца Голл шарашился по горам, искал яйцо какой-то редкой птицы. От него сплошной геморрой. Все эти древние традиции превращают людей в полных придурков.

– У тебя очень много общего с Эшлин.

– Да уж, я чрезвычайно польщена, что меня сравнили с королевой-ведьмой, – отмахнулась Керриган. – Продолжай.

– Мы пришли к частоколу, нарвались на кое-какие неприятности, но все-таки вломились внутрь. Короче, там мы убили алхимика по имени Касамир и его великана-грибовика, а потом из-под земли полезли зараженные покойники, которых Касамир зарыл в своем жутком саду, так что нам пришлось уносить ноги. По пути нас перехватил Симеон, нашпиговал меня арбалетными болтами, а остальных взял в плен.

У Керриган задергалось веко.

– Ну вы и придурки! Ты хоть представляешь, что вы наделали?

Бершад почесал рану на животе, поморщился от боли.

– Ага. Хотели спасти мир, но знатно облажались.

– Облажались? Это еще мягко сказано. Десять лет назад я добилась перемирия с алхимиком, чтобы обезопасить Душебродов Утес. Все это время я поддерживала наш союз, хотя он был хрупок и непрочен. Десять лет! А ты за две недели все разрушил. И теперь под угрозой оказались тысяча шестьдесят три человека.

– Может, я и разрушил. Но ты сама виновата. Ведь именно ты основала свой город в очень опасном месте, да еще и заключила мирное соглашение с убийцами.

– Во всей Терре для нас не нашлось другого места.

Бершад пожал плечами:

– Это я к тому, что не надо лицемерить и перекладывать всякую хрень с больной головы на относительно здоровую. В общем, мы с тобой оба виноваты.

Она гневно посмотрела на него, но не стала возражать.

– Создания Касамира явятся сюда. Алхимик предупреждал, что если он умрет или если мы нарушим условия нашего договора, то его демоны придут в Душебродов Утес и сожрут всех до единого. – Она закусила губу. – Придется отсюда уходить. Немедленно.

Бершад вспомнил чудовищ, вылезающих из-под земли, а потом представил, как с ними сражаются… ну, например, театральные актеры. Ну да, лучше сбежать.

– А как же твои люди, которых Симеон взял в плен?

– Из-за этих придурков все и случилось. Точнее, из-за того, что они решили тебе помочь. Так что они заслужили свою участь.

Бершад пожал плечами:

– Все может быть. Но если ты дашь мне лодку и оружие, то я освобожу и твоих людей, и своих друзей.

– Ты весь изувечен. Никого ты больше не спасешь.

– А если у тебя в закромах найдется щепотка божьего мха, все чудесным образом изменится.

– Ты что, триппер подхватил? Хочешь здоровеньким на смерть пойти?

– Так у тебя есть мох или как?

– Денег у меня достаточно и запасов тоже, – сказала Керриган. – Но я не настолько богата. К тому же здесь, на острове, затерянном посреди Великой Пустоты, ни у кого таких запасов нет.

– Тогда я пойду как есть.

– У тебя в спине торчат четыре арбалетных болта.

– Ну и что? Моя жизнь, что хочу, то и делаю. Ты же все равно собиралась меня убить.

Керриган задумалась. Снова закусила губу:

– Ты правда приехал на остров с Эшлин Мальграв? С племянницей Окину?

Бершад сообразил, о чем думает Керриган. Если ей придется покинуть город, то нужно срочно подыскивать другое убежище. Вот если бы Эшлин замолвила словечко за Керриган и ее людей, то они могли бы обосноваться в Папирии.

– Да, правда. Эшлин никогда не забывает о тех, кто ей помог.

Закушенная губа. Раздумья.

– Можно попробовать иначе. Вступить в переговоры.