Вертолет стремительно приближался, опустив фонарь кабины и рубя воздух двойным винтом.

«Примерно так идет в атаку африканский буйвол, — некстати вспомнил Берг. — Зверюга мчится, низко опустив морду и устремив вперед смертоносные рога. Похоже, русский летчик решил меня "забодать"…»

Он остановился, бессильно глядя на приближающуюся смерть и понимая, что шансов уцелеть у него попросту нет. А вертолет вдруг начал тормозить в воздухе и замер, завис в двух десятках метров. Подавив естественное желание броситься на землю, вжаться в пригорок, Берг только чуть пригнулся и замер, по-детски ожидая громового окрика с высоты.

Машина, зависшая в воздухе, чуть подрагивала, усиливая сходство с изготовившимся для последнего броска хищником. За полусферой фонаря кабины Майкл хорошо видел шлемы двух пилотов: головы чуть покачивались, поворачивались и снова прицеливались в сторону жертву огромными черными очками.

Советуются — из чего долбануть? Впрочем, какие тут могут быть размышления, вяло подумал Берг. Вряд ли ракету на одиночку тратить станут — и короткой очереди из авиапушки будет более чем достаточно.

А пилоты в бронированной кабине ударно-разведывательного вертолета КА-52, как ни странно, и впрямь пребывали в сомнении.

— Опорник-2, я Вертушка-44. В квадрате 16 обнаружена цель. Движется по дороге от Коростеня к прямо к вам. Одиночка. Судя по одёжке — «мирняк». Не ваша разведка с «прогулки» возвращается? Прием!

Через малое время сквозь треск и шорох помех в шлемофоны пилотов пришел ответ из опорного пункта:

— Вертушка-44, я Опорник. Наши в Обруч нынче не ходили. Что за «мирняк»? Оружие, снаряжение при нем?

— Оружия не видно, за спиной тощий вещмешок… Штурман полагает, что там максимум сэндвич с салом (короткий смешок).

— Бутерброд с салом? А может, брусок пластилина[163] — кто их разберет, аборигенов…

— Так что скажешь, Опорник-2? Прибавить хлопчика с пластилином к невозвратным потерям Незалежной?

Короткая пауза прервалась командирским окриком:

— Вертушка, Опорник, я Контроль! Прекратить лишний трёп в эфире! Переговоры только по существу!

— Есть прекратить трёп. Вертушка, я координаты в «бэху» передал, экипаж совсем рядом. Сейчас парни подскочат, разберутся с твоим «мирняком». Лети по своим делам…

— Опорник, вас понял. Возвращаюсь на маршрут!

Гром вращающихся лопастей усилился, вертолет словно подпрыгнул в воздухе, круто развернулся и снова умчался к лесу.

КА-52 — припомнил Берг. Русский вертолет по прозвищу «Аллигатор». Прозвище соответствует хищному облику опасной «птицы» — только почему мы называем отечественную машину именем тропической зверюги, которая в России есть только в зоопарках?

Подумал — и тут же поймал себя на неожиданном для себя самого отождествлении себя с русскими. «Мы называем!» Ничего подобного он себе раньше не позволял…

Берг выдохнул воздух, и, неприязненно поглядывая на подрагивающие пальцы, закурил. Сел на рыжую глинистую землю и в который уж раз вспомнил зеленый платан под окном своей квартирки в университетском городке Саппоро. И стопку чистой бумаги, словно ждущей, что ее покроют иероглифами. И приветливо светящийся монитор с мирными сообщениями от ученых коллег, студентов и друзей…

Вот тебе и кровожадные «орки», подумал он о русских летчиках. Кровожадными «орками» их непременно именовала украинская пропаганда со всех экранов некогда мирной и добродушной страны.

Докурить он не успел: из рощицы донесся рев дизеля, и оттуда проворно выкатилась БМП — боевая машина пехоты с намалеванными буквами «Z» на бортах. Красных звезд на бронемашине Берг не увидел и поджался, немедленно вспомнив предупреждение однорукого куркуля Клима насчет опасности встречи с украинскими солдатами. «Они дуже нервные… Сначала стреляють, потом думають».

Берг начал было подниматься с земли, однако соскочившие с брони БМП трое бойцов приказали немедленно ложиться «мордой вниз». По-русски сказали, с облегчением успел подумать Берг, от души надеясь, что русские солдаты будут столь же некровожадными, как и летчики.

Боец несильно наступил Бергу на спину и, предупреждая попытки сопротивления, прижал к шее холодный зрачок автомата. Двое других проворно обыскали самого задержанного и его тощий холщовый вещмешок. После этого Бергу велели сесть, но рук не опускать. Разглядывая найденный паспорт и бумаги, боец поинтересовался: кто он такой и что делает в непосредственной близости от российской воинской части.

Ответ Берга русских солдат не впечатлил, и ему было приказано немедленно раздеваться. Патрульные осмотрели грудь и спину задержанного, заставили стянуть брюки — отчего Майкл, памятуя недавнее знакомство с геями, тоскливо насторожился. Однако все обошлось — солдат интересовало лишь наличие традиционных для украинского воинства татуировок. Руки Берга, как и его куртка, были не только осмотрены, но и обнюханы — солдаты искали характерные мозоли на пальцах и запах пороха. Не найдя и явно расслабившись, солдаты разрешили Бергу опустить руки и одеться. Один из них отошел к восьмиколесной машине и принялся по рации докладывать о задержанном. Берг услышал большую часть сказанного:

— «Береза», докладывает «Беляш». Задержали «мирняка», шел от Коростеня в направлении нашего опорного пункта. Немецкий паспорт, документ офицера ОБСЕ… Насчет подлинности не знаю, на фальшивку не похоже… Безоружный… Изъяли сумку с планшетом, сотовый телефон… Так точно, осмотрели — татуировок на теле нет, потертости от бронежилета и «сбруи» на плечах отсутствуют… Кисти рук чистые, порохового запаха нет, нагара не наблюдаю… Похоже, германец не врет — не из вояк он! Только как он тут очутился? Объяснить не может… Что с ним делать, «Береза»? Может, пнуть по жопе и пусть катится? Есть доставить в расположение, «Берёза»!

Вернувшись к Бергу, солдат снял шлем, провел ладонью по лицу — словно умылся — и неожиданно улыбнулся:

— Не велит начальство тебя отпускать, гражданин-товарищ! Хоть ты и ОБСЕ, нейтрал, стало быть! Щас перекурим и в штаб поедем… Давай-ка твоего табачка попробуем, камрад!

Берг тоже улыбнулся: русский солдат назвал его так же, как украинец Саид. Забавно!

Напряжение у патрульных спало, стволы автоматов отвернулись от задержанного. Солдаты закурили из пачки Берга, остаток сигарет великодушно вернули. Из бронемашины выпрыгнул водитель-механик, «одолжился» парой сигарет и вступил с товарищами в разговор, то и дело прерываемый взрывами смеха, да еще отрывистыми переговорами из рации.

Совсем мальчишки, подумал Берг. Лет по двадцать, не больше…

Словно подтверждая его оценку, солдаты-мальчишки, почти не обращая на задержанного внимания и перебивая друг друга, наперебой вспоминали то внезапный подъем по тревоге накануне броска на Украину, то досадные случаи в казарме. Досталось и механику-водителю — ему напомнили, как он, хлебнув спирта и боясь показаться на глаза старшине, устроился на ночлег прямо за рычагами БМП. А старшина, обнаружив нарушителя режима, решил его проучить и стал колотить по броне лопатой и кричать: «Воздух!». Выбираясь из тесного