Митросу, чувствуя, как меня пробирает дрожь от страха:

– Почему? Почему бы ему не оставить меня? Теперь я проблема герцога. Почему герцог Ксун позволил Релос Вару забрать меня? – Я столкнулась с мотивами, которые едва понимала. Неужели я ошиблась насчет Релоса Вара? Может, он хочет отомстить? Хочет заставить меня страдать за то, что я бросила ему вызов? Может, он…

Саэлен.

Релос Вар мог бы назвать меня саэленом, бездомной. Он ведь якобы лечил колдунов? Он мог бы убедить маркрива Ставиры или герцога Ксуна, что я могу быть реабилитирована, мог воззвать к желанию джоратцев сохранить табун сильным…

Пытаясь заставить Релоса Вара претендовать на идорру надо мной, я только помогла ему.

Увидев испуганное выражение моего лица. Митрос протянул руку:

– Это не то, что ты думаешь. Вар способен на многое, но он не пойдет на то, чтобы похитить и обесчестить девушку. Даже такую, которая вмешалась в его планы.

Я моргнула:

– Ты прав. Но я подумала не об этом. На самом деле… Этот вариант никогда не приходил мне в голову.

Он откашлялся, смутившись на мгновение.

– И это к лучшему, – а сам продолжил: – Но теперь надо побеспокоиться о том, что он может сделать гаэш.

К горлу подкатила тошнота.

– Да, именно.

Я никогда не видела никого с гаэшем, но Ксалторат всегда любила поговорить о технике его изготовления. О том, как правильно вытащить хотя бы частичку чьей-то души. Как связать талисманом, который можно было бы использовать для того, чтобы отдавать жертве команды. Чтобы жертва либо повиновалась… либо умерла в агонии.

У меня не было против этого иммунитета. Ни у кого не было[166].

Митрос кивнул:

– Если он не будет уверен, что ты принадлежишь ему, он убьет тебя. И гаэш уничтожит любой шанс украсть копье Хоревал у герцога Каэна. Первая команда, которую получает любая жертва гаеша, – это приказ не пытаться сбежать. Он не должен создать твой гаэш.

– И как мне его остановить?

– Никак. С другой стороны, я сам… Я собираюсь кое-что предпринять.

Теперь я сглотнула:

– Что предпринять?

– Лучше тебе не знать, – сказал Митрос. – Он попытается изменить тебя, склонить на свою сторону. У него это хорошо получается[167]. Он выведает секреты, о которых ты и сама не будешь знать, что обладаешь ими, откроет истины, о существовании которых даже не подозревала. У него тысячелетний опыт, а ты – как бы тебе ни хотелось это не признавать – всего лишь ребенок. – Митрос приподнял бровь: – Если ты хочешь победить, тебе сначала нужно потерпеть неудачу. Релос Вар попытается сломить тебя. Ты должна позволить ему добиться успеха.

31: Саэлен

Провинция Джорат, империя Куур.

Через три дня после того, как Дарзин Де Мон сделал неудачную ставку

Нинавис хлопнула рукой по стойке:

– Проклятье!

Дорна закатила глаза:

– О, прекрати ныть. Ну да, ты переспала с Богом Разрушения. Ну и что с того? По крайней мере, тебе было весело. – Она указала на женщину костлявым пальцем. – Мне кажется, по сравнению с остальными ты даже легко отделалась.

Нинавис нахмурилась:

– Верно. – Она поморщилась. – Верно.

Кирин окинул собравшихся взглядом:

– Дальше будет еще хуже?

– О да, – сказал Коун, начиная читать.

Рассказ брата Коуна.

Турнирная площадка, Луг, Атрин, Джорат, Йор

Брат Коун так крепко вцепился в деревянные перила, что загнал себе занозы под ногти. Казалось, все замедлилось. Он услышал судорожные вздохи кобылы Дорны и где-то далеко яростный вскрик Арасгона. Толпа недовольно завопила, но никто не помешал Релос Вару уйти. Никто не бросился вперед, чтобы поднять графа, чья кровь текла на землю.

Он победил, она проиграла.

Он был силен, она была слаба.

Победители были правы, проигравшие ошибались.

Он невиновен, она виновата.

Брат Коун почувствовал, как на плечи ему легли руки стражников, помешавших ему перепрыгнуть через ограждение на турнирную площадку.

– Нет! – выкрикнул брат Коун, – Я могу ей помочь!

– Терпение, жрец, – сказала Сенера. – Она не нуждается в твоей помощи.

Ее спокойный, приятный тон остановил его. Брат Коун повернулся к Сенере:

– Она умирает там, внизу, а тебе все равно?

– Мне не все равно, – откликнулась она. – И не волнуйся. Причинить боль тебе и Дорне не входит в мои планы, что бы там ни думал этот идиот Орет.

– Почему нет? Почему бы тебе относиться к нам здесь иначе, чем к тому, как это происходило в Мерейне?

Ее взгляд стал напряженным:

– Будь благодарен, что я обращаюсь с тобой иначе.

– Ах, жеребенок. Как давно ты знаешь, что ты не на той стороне?

Сенера резко обернулась, уставившись на кобылу Дорну. У старухи было мрачное выражение лица, по щекам текли слезы, но она вызывающе вскинула подбородок и встретила взгляд молодой женщины, не дрогнув.

Прошли секунды.

– Я на той стороне[168], – сказала Сенера. Она сделала знак, и стражники подняли кобылу Дорну и брата Коуна на ноги. – Нет смысла продолжать ждать здесь.

Охранники повели их обратно на плацдарм.

– Должно же быть что-то…

Кобыла Дорна покачала головой:

– Тише.

Брат Коун закрыл глаза и попытался унять бешено колотящееся сердце. Всю обратную дорогу с поля для турниров он пытался придумать, как сбежать. Но он не мог ничего придумать из-за тупой боли в голове. Неужели Джанель вызвала Релоса Вара на дуэль? Или наоборот? Неужели герцог Ксун потребовал сделать это, чтобы определить, кто виновен?

Граф Джанель была мертва.

Разве нет?

Брат Коун чуть замедлил шаг, и в тот же момент охранник подтолкнул его в спину, заставляя жреца задуматься о более насущных проблемах. Во-первых, о его собственной безопасности. Им нужно было бежать; он не мог себе представить, что они могли быть более полезными Сенере и сэру Орету живыми, а не мертвыми.

К сожалению, его собственные магические таланты всегда были слабыми. Он никогда не обладал большим талантом к разрушительным искусствам[169].

Вместо того чтобы вернуться в азок Ставиры, охранники завели их за главные трибуны, в «закулисье» турнира, не предназначенное для публики.

Конечно. Сенера сказала, что хочет забрать тело Джанель.

Охранники задали несколько вопросов. Были даны указания. Брат Коун увидел пару конюхов, несущих тело, завернутое в турнирные флаги.

Сенера залилась слезами и замахала конюхам, умоляя их подождать.

И в тот же миг брат Коун почувствовал, как охранник притянул его ближе, коснувшись острием кинжала его ребер. Послание казалось достаточно ясным: не создавай проблем. Мрачное выражение лица кобылы Дорны наводило на мысль о том, что с ней поступили так же.

Конюх остановился:

– Э-э … могу я вам чем-нибудь помочь?