Шрифт:
Закладка:
В течение трех месяцев, которые я прожил в Братиславе и которые Братислава пожирала меня, я ездил домой раз в две недели, устраивая себе длинные выходные. Когда ноябрьским вечером, сойдя в Поличке с поезда, я шел по ее пустынным улицам, мне было немного тоскливо. В холодном воздухе уже кружились осколки ледяной слюды. Кафе-бар “Афера” был единственным заведением на площади, которое еще оставалось открытым, и почти единственным местом, в котором горел свет. Нина стояла за барной стойкой, освещенная зигзагообразными нитями винтажных лампочек; когда я издалека увидел ее, у меня сжалось сердце.
Как правило, мы сразу же закрывали кофейню и прятались дома. Когда я сжимал Нину в объятиях, она напоминала мне новорожденного верблюжонка: такого же роста, с такими же длинными конечностями и вся влажная – не от возбуждения, а от слез. Может прозвучать странно, но это была какая-то метафизическая влажность, которую, кажется, ощущал только я. В нашем распоряжении было всего лишь полтора дня, потом я возвращался в Братиславу.
В самом конце ноября, когда я вернулся из Братиславы насовсем, мы не очень понимали, что будет с кофейней и с нами. Полгода назад мы действовали не столько из расчета, сколько ради собственного удовольствия, а теперь осознали, что придумывать и обустраивать кофейню гораздо интереснее, чем ее держать. Впрочем, с финансовой точки зрения кофейня тоже не представляла особого интереса. Посоветовавшись, мы решили, что в конце года закроемся, переедем в город побольше и снова будем жить налегке.
Сложность заключалась в том, что я хотел вернуться в Брно, а Нина – в Прагу.
Сложность заключалась в том, что в один из вечеров мы пытались договориться, где будем жить, а следующим вечером вдруг стали решать, будем ли мы жить вместе.
Мы лежали в постели, и Нина вдруг сказала в темноту:
– По-моему, тебе нужен какой-то новый опыт. Ты никогда не жил, просто наслаждаясь жизнью, тебе этого не хватает, поэтому ты пытаешься найти отдушину в интернете. Почему бы тебе не поискать ее в реальности? В общем, у меня такое чувство, что я тебя ограничиваю.
Я повернулся к ней, но все равно не смог ничего разглядеть в темноте.
– А почему у меня такое чувство, что, когда ты так говоришь, ты имеешь в виду, что это я ограничиваю тебя?
– Без понятия, потому что я говорю о тебе. Я правда долго думала и поняла, что тебе нужно больше свободы.
– Мне? – переспросил я, склонившись в темноте над Ниной. – Мне нужно больше свободы? Или все-таки тебе? Ты настолько боишься в этом признаться, что сваливаешь все на меня? Мне много чего нужно, но снимать девиц в этот список не входит. И вот чего мне точно не нужно, так это того, чтобы моя девушка говорила мне всякие глупости. Может, скажешь лучше, что нужно тебе?
– С собой я разберусь, – заявила Нина и повернулась ко мне спиной, чтобы я не дышал ей в лицо.
Взяв за плечо, я развернул ее к себе.
– Я знаю, что с собой ты разберешься, – сказал я как можно спокойнее. – Но мы сейчас не об этом. Мы говорим о том, как нам жить дальше, а ты пытаешься убедить меня, что я просто хочу наслаждаться жизнью. Вот зачем?
– А ты разве не хочешь? Зачем же еще тебе смотреть все эти видео в интернете?
– Опять двадцать пять!
– Нет, я сейчас про другое. Ты успешен, ты в самом расцвете – зачем тебе именно я?
Я взялся за провод от ночной лампы и кое-как нащупал выключатель. Нина недовольно заслонила глаза ладонью, а я сказал:
– Нина, хватит! Что еще за идиотская болтовня?
– По-твоему, все, что я говорю, – это идиотская болтовня?
– Нет, но сегодня вечером это каждая вторая фраза, которую ты произносишь.
– Ясно. Короче, мне кажется, что мы уже дали друг другу все, что могли, – произнесла она тихо.
Я повернул лампу к стене, чтобы она не слепила глаза.
– Что-то случилось, о чем я должен знать?
– Нет, – ответила Нина.
– Ладно. Тогда что, черт возьми, происходит?
– Ян, я не знаю. Ты хочешь жить в Брно, я в Праге. Я не говорю, что нам нужно расстаться, но, может быть, нам подходят более свободные отношения? Я сейчас точно не готова жить в Брно и уж тем более – заводить семью, но у меня такое чувство, что ты уже созрел…
– Значит, все-таки дело в тебе? – заметил я. – В следующий раз, будь добра, скажи об этом прямо.
– А что если не обязательно проводить друг с другом всю жизнь, что если это вообще не предполагается? – помолчав, произнесла Нина. – Ведь я не знаю почти никого, кто был бы счастлив после двадцати лет совместной жизни.
Тут до меня дошло, что мне напоминает весь этот наш разговор. Примерно об этом же Нина говорила в наш первый вечер, после выступления Магора, когда мы сидели на ступеньках во дворе Дома искусства. С тех пор прошло уже пять лет, но у меня было такое ощущение, будто ничего не изменилось. Нина опять говорила мне, что романтические отношения завязываются только на определенный срок, что это всего лишь поезд, который везет тебя с одной станции до другой.
– Ты хочешь сказать, что у нас просто истек срок годности?
– А теперь уже ты начинаешь подсовывать мне что-то свое. Я так никогда нас не воспринимала.
– Почему ты вообще думаешь, что совместная жизнь нужна для того, чтобы стать счастливыми? – спросил я. – По-моему, твоя проблема именно в этом.
– А разве нет?
– Нет, как видишь.
– Слушай, мы с тобой явно не договоримся.
– Что если совместная жизнь – это просто место, где ты можешь быть счастливой, когда ты счастлива, и где тебе может быть плохо, когда тебе действительно плохо? Нельзя разобраться с проблемой, просто с кем-то съехавшись. Или можно, но я таких случаев не знаю. Сейчас речь вообще не об этом!
– А о чем? – спросила Нина, а потом проговорила: – Я хочу сказать, что мне было лучше, пока я была здесь одна. Я поняла, насколько мне этого не хватало. Я чувствовала себя расслабленной, мне не нужно было себя постоянно контролировать.
– Значит, тебе без меня было лучше… – Я снова потянулся к проводу –
