— А что это вы делаете? — поинтересовался какой-то любопытный.

— Снимаем вокзал, — ответил Суортмор. — Фон для фильма.

Едва съемку прекратили, зеваки начали расходиться. Главный оператор накоротке посовещался о чем-то со своими неразговорчивыми коллегами в свитерах.

— Вон он, — вдруг сказал Суортмор. — Смотрите, он возвращается с дальнего конца платформы.

— Если хотите, можно начать съемку прямо сейчас, с телеобъективом отсюда получится.

— Да, конечно. Хочу.

Джири дошел до входа в здание вокзала, бросил взгляд через перрон и заметил, что предмет, который облепила эта горстка людей, был кинокамерой. Объектив был нацелен на него, и, насколько он мог судить, камера работала. Он ускорил шаг не оттого, что понял, что снимают именно его, а оттого, что безотчетно опасался разрушительной силы внимания публики. Он не хотел участвовать ни в каких спектаклях, ни в чем, что может вызвать чей-нибудь интерес к любой детали счастливой безымянности и безликости вокзальной жизни. Он ненавидел камеру, и горстку людей возле нее, и общую атмосферу волнения и необычности. Он быстро толкнул дверь кафе и вошел внутрь.

Там жизнь текла своим чередом. Ни один из посетителей, жевавших булочки, пивших чай и кофе, казалось, не подозревал о происходящем снаружи. Кто-то, распахнув пальто, отряхивал с него снег, кто-то не спеша разматывал длинный шарф. В зале, заполненном клубами пара, царила безмятежность, никому ни до чего не было дела — именно в этом Джири сейчас и нуждался. Он заказал кофе, сел поудобнее в кресло и раскрыл журнал. Он читал, и тревога мало-помалу отступила, он вновь обрел покой, вновь стал радоваться жизни. Так длилось несколько минут, а потом вошли двое и все испортили: они громко спорили, обсуждая, что за люди снимали фильм и вообще что занесло их на вокзал. Тут вмешались и другие, и вскоре в спор были втянуты буквально все. Время от времени кто-нибудь выходил посмотреть, не ушли ли киношники, и возвращался сообщить новости остальным: они все еще там, они исчезли, появились снова в другом месте на перроне, они пошли в гостиницу, они снова вышли… В конце концов Джири закрыл журнал, сунул его в карман, взглянул на часы и поднялся. У него созрел план.

Через две-три минуты прибывает экспресс из западных районов Англии. Джири знал, что с поезда сойдет много пассажиров и все они должны будут пройти через турникет. Большая часть направится прямо в метро. Джири решил смешаться с толпой, спуститься в метро и побыть там, пока не надоест, а потом вернуться на вокзал; к этому времени киношники, наверное, соберут свою аппаратуру и уйдут.

Так он и сделал. Поезд прибыл точно по расписанию. Джири стоял у турникета, ждал, пока пройдут первые пассажиры; он пошел вперед, только когда вокруг него образовалась толпа. Она медленно растекалась по перрону и широким ступеням, ведущим к подземке, то и дело застывая на месте. Джири несло вместе с ней по длинному проходу, перегороженному посередине металлическим поручнем. Он очутился у автоматов. Решил было купить билет и сделать несколько кругов по Внутреннему кольцу, однако тут же передумал. Метро было неизведанным пространством. Он не будет чувствовать себя в безопасности ни в одной его точке. Там тоже уйма народу, но не увидишь сонных, безразличных людей, таких, каких видишь обычно на вокзале. Подземка была частью Лондона, и, если он решится путешествовать по городу, в ушах снова загремят барабаны.

Джири в раздумье постоял у автомата. Подходили люди, бросали монетки, брали билеты. Кое-кто кидал беглый взгляд на человека в темной мягкой шляпе, но большинство не обращали на него внимания. Если они и замечали его, то, вероятнее всего, думали, что он кого-то ждет.

Джири посмотрел на часы: он уже двадцать минут в метро, пора возвращаться на вокзал. Скорее всего, киношники уже ушли или по крайней мере перебрались еще куда-нибудь. Можно будет отыскать укромное местечко, где ему никто не станет докучать.

Он вернулся назад по длинному коридору, на этот раз по другую сторону металлического поручня, и не спеша поднялся на перрон. Он шагал ровно — ни быстро, ни медленно, — опустив глаза. У верхней ступеньки его ждал Суортмор. Пока Джири был внизу, Суортмор мучился: не потерял ли он след Джири, там ли он его ждет, но зато немного передохнул от этой охоты на Джири, от этих людей и всего прочего. Его догадка оказалась верна, и он облегченно вздохнул; он двинулся навстречу Джири и преградил ему путь; тот вынужден был остановиться.

— О, мистер Джири, — весело произнес он. — Опять мы с вами встретились. Забавно, не правда ли, всякий раз, как я попадаю на вокзал, я сталкиваюсь с вами.

— Да, — согласился Джири и шагнул вбок.

— Скажите, вы не против, — продолжал Суортмор, тоже сделав шаг и оказавшись снова лицом к лицу с Джири, — побеседовать со мной? Всего несколько минут?

Джири впервые взглянул на него.

— Побеседовать?

— Да. Видите ли, я пишу статью об обслуживании пассажиров на поездах юго-восточного направления. На первый взгляд тема тривиальная, но она волнует многих, и статью размножат во всех местных газетах. — Когда лжешь, твоя выдумка должна изобиловать подробностями, загружай ее деталями, думал он про себя. — Я расспрашиваю людей, регулярно ездящих по этим направлениям, каково их мнение об обслуживании в Лондоне и других городах.

— Обслуживание нормальное, — бросил Джири, стараясь пройти.

— Все-таки давайте побеседуем, — настаивал Суортмор. — Если вы не торопитесь на поезд, может, пойдем в гостиницу и выпьем что-нибудь?

— Я бы предпочел сделать это в другой раз, — вежливо отказал Джири.

— Другого раза, возможно, не будет, — возразил Суортмор. Он ни на секунду не забывал о магнитофоне, спрятанном в кармане. Он знал, что маленькие барабанные перепонки этого механизма были в действии, все, что говорится сейчас, фиксирует пленка, и он чувствовал свою власть, у него даже слегка перехватило дыхание — не то чтобы эта власть была всепоглощающей, не то чтобы он был ею одержим, просто она тут, совсем близко, и это — великолепно.

— Нет, правда, — отнекивался Джири, а Суортмор тем временем, взяв его за локоть, с шутливой настойчивостью подталкивал к кафе.

— Да бог с ней, с гостиницей. Здесь быстрее.

Они подошли к стойке. Джири не сводил глаз с Суортмора. Суортмор спросил, что он будет пить, но Джири не ответил, продолжая пристально изучать Суортмора. Как и в первую встречу, Суортмору стало не по себе он, охотник, становится жертвой. Заметил ли Джири магнитофон? Видел ли он камеры, аппаратуру и все прочее? Барменша смотрела на него,