том, чтобы этот великолепный мужчина оставил мне еще одно любовное письмо, отпечатанное на моей коже, чтобы я не забыла, что он чувствовал ко мне.

С каждым поцелуем, с каждым нежным прикосновением его языка к моему, он посылал тайные сообщения. Секретные сообщения, предназначенные только для меня.

Ты — причина, по которой я дышу.

Я бы сделал все, чтобы ты была счастлива.

Я люблю тебя.

И я вернула ему свои собственные.

Я живу для тебя.

Я бы убила ради тебя.

Я люблю тебя больше.

Прожив за свою жизнь во многих местах, нигде не чувствовала себя так дома, как в объятиях Антонио Фалько.

Когда он внезапно взял мою левую руку, глядя на кольцо, которое я продолжала носить, он не сводил глаз со сверкающего бриллианта, но произнес:

— Я всегда нахожу дорогу к тебе.

ДА. Он так и делал.

Но мое сердце дрогнуло, потому что это звучало грустно из уст человека, который не умел грустить, и это беспокоило меня.

— Мы собираемся пожениться, — сказала я ему, мое горло сжалось от эмоций.

И когда он покачал головой, мое сердце екнуло, но от того, что он сказал, у меня внутри все затрепетало.

— Меня не волнует, что кто-то говорит. Мне все равно, что говорит закон. Если я называю тебя своей женой, значит, ты моя жена. Но если ты хочешь сделать это официально, мы можем это сделать, детка. — Он поцеловал костяшки моих пальцев. — Насколько я понимаю, теперь ты миссис Антонио Фалько.

Я моргнула, глядя в эти глаза, которые теплели лишь в моих объятиях. Я высвободила руку и обхватила ими его лицо. Я провела большими пальцами по его грубым щекам, нежно лаская их, потому что он был дорог мне.

Тихим голосом я призналась:

— Мне страшно.

Он не ответил, просто кивнул, и я поняла, что мы на одной волне.

Опустив голову к ложбинке между моими грудями, он лег на меня, обхватив руками, пока я гладила его волосы, крепко обнимая его, давая ему утешение, в котором он так отчаянно нуждался.

Потому что прошлое Твитча догоняло нас.

Я лишь надеялась, что у нас было еще немного времени вместе, прежде чем нас наконец поймают.

Мы занимались любовью медленно, неспешно, наши губы не отрывались друг от друга.

Что-то изменилось с этим нежным занятием любовью, и я не знаю, что именно, но глубоко внутри я чувствовала, что это были хорошие перемены. Как будто сложный мужчина рядом со мной полностью открылся мне. И когда мы лежали вместе обнаженные, с моей ногой, перекинутой через его, Твитч притянул меня к себе, взял мою руку и поднес ее к своему рту.

От этого милого жеста мое сердце переполнилось, и в этот момент я почувствовала себя по-настоящему ценной.

В тишине пространства вокруг нас я тихо проговорила с закрытыми глазами.

— Я хочу еще детей.

Я почувствовала, как губы Тони растягиваются в улыбке под моей рукой.

И была уверена, что он почувствовал мою ответную улыбку на своей груди.

Когда я осторожно положила руку ему на грудь над сердцем, он прижался губами к моему лбу и мягко произнес:

— Все, что захочешь, детка.

— Я люблю тебя.

Он прижался своим лицом к моему, его губы нежно целовали все, до чего могли дотянуться, и я закрыла глаза, впитывая любовь, которую он дарил, а также его невысказанные слова. Потому что Твитч позволял своим действиям говорить за него.

И мне понравилось то, что они говорили.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 33

 

Линг

 

— Я больше не хочу здесь оставаться.

Устав от того, что со мной нянчатся, я встала и направилась к выходу из своей спальни. Но сводящий с ума мужчина, которого я называла своим братом, бросился ко мне, положив руки мне на плечи и направляя меня обратно внутрь.

— Линг, тебе нужно залечь на дно. Это не подлежит обсуждению. — Он тепло посмотрел на меня сверху вниз. — Будь хорошей девочкой. Пожалуйста?

В первые дни после смерти Аслана Садыка Ван поручил нескольким наиболее доверенным Драконам прочесать мою городскую квартиру, убирая каждый сантиметр, пока мои братья заботились о телах. Через несколько дней эта квартира была готова снова появиться на рынке недвижимости, но я отказалась продавать, ничего не объясняя и задаваясь вопросом, знает ли Ван почему.

Если бы я продала ее, все это исчезло бы, как и все мои лучшие воспоминания, связанные с прекрасным турком.

Было тяжело не иметь возможности скорбеть, потому что я была под замком, а мой брат изо всех сил старался занять меня, но ничто не могло занять разбитое сердце так хорошо, как горе.

Я двигалась медленно, садясь на край кровати и тихо говоря.

— Почему ты это сделал?

Краем глаза я все еще видела Вана. Он долго не отвечал, но когда ответил, его голос был грубым.

— Ты бы сделала это для меня.

А сделала бы я?

Я больше не была так уверена.

Горе творило странные вещи с моим восприятием.

— Иди сюда. — Я протянула ему руку, и он без колебаний подошел ко мне, сел рядом и позволил мне взять его за руку.

Чего бы я только не отдала, чтобы почувствовать что-то другое, кроме того, что я чувствовала сейчас.

Я бы сделала что угодно, ужасные, отвратительные вещи, просто чтобы почувствовать что-то другое, кроме депрессии, текущей по моим венам.

— Ты сказал им, что мы были вместе в постели, — пробормотала я, беря его руку и кладя ее на свое обнаженное бедро, сохраняя спокойный тон. — Как бы ты отнесся к тому, чтобы воплотить этот слух в реальность, брат?

Ван закрыл глаза, сжимая мою плоть достаточно сильно, чтобы остался синяк.

— Линг. Остановись.

Нет.

Нежно положив руку ему на подбородок, я повернула его лицом к себе, и его глаза закрылись так крепко, что я подумала, что он может разрыдаться.

— Посмотри на меня.

Но мой брат твердо покачал головой и прошептал:

— Не делай этого.

Но я хотела это сделать.

Я хотела забыться на некоторое время, и мне было все равно как.

Мое сердце дрогнуло, когда я наклонилась и прижалась своими губами к его.

Это казалось неправильным. Тем более что рот