— Не хочешь удостоить меня вашего вина? Давай, возьму!

Он потянулся к кружке, но в этот момент она выскользнула у девушки из рук, грохнулась об пол и разлетелась на тысячи мелких черепков.

— Эй, Луи-и-и-иза! Что ты вытворяешь! — закричал Ахилл. — Вино, прекрасное вино, драгоценное вино! Если и дальше так пойдет, доведешь меня до того, что придется ходить… э-э… с протянутой рукой!

Луиза на мгновение оцепенела, потом схватилась за укутанную голову и убежала на кухню.

— Она такая неловкая? — участливо спросил Витус.

— Qui и поп. Иногда она очень даже расторопная, а иногда нет, compris? Когда… э-э… как это говорится?.. Витает в облаках.

— Ну на этот раз вина лежит на мне. Если бы я побыстрее подхватил кружку, ничего бы не случилось.

— Qui, не будем портить вечер. Луиза, детка! Не принимай близко к сердцу, принеси новую кружку, сыру и хлеба!

Коротышка пропищал:

— Уи-уи, госпожа Ахилл, во щё надо! Сухая труба да пустой курсах — далеко не уедешь. Залить да набить — это кучеряво!

Ахилл ни словечка не понял из заковыристой речи Энано, но это нимало не испортило ему настроения, как и остальным. Вино и закуска были поданы. Ахилл взял свою кружку, поднялся и вышел на середину залы.

— Mes amis, mes amis, прошу внимания! — Он встал на цыпочки и поднес кружку к голове соломенного петуха, тот, раскачиваясь, пару раз ткнулся в нее клювом. — Voila! Вначале за Францию, qui? А потом за вас и «L’Escargot»! А votre santé![74]

Они выпили, и вскоре завязалась оживленная беседа о достоинствах национальной кухни, причем каждый считал, что кушанья и напитки его родины лучшие в мире.

Только поздней ночью друзья распрощались с Ахиллом. А тот, расставаясь, сказал:

— Вы должны навестить меня снова, mes amis, promettez?[75]

И Магистр, которому язык уже подчинялся с трудом, заверил:

— Обе…щаем точно, Ахи… эль! Раз-два, и мы… здесь!

Через три дня вечером друзья снова сидели за столом в раковине «Улитки» и пили андалузское.

— А votre santé, mes amis! — поднимал свой бокал Ахилл, на котором в этот вечер были расшитая блестками синяя рубашка, в контраст к ней красно-лиловые панталоны и голубые шелковые чулки.

— Как ваши дела? Надеюсь, успешно? А! Витус, что это ты замер, как… э-э… вошь под ногтем?

Витус поставил свою кружку и вымученно улыбнулся:

— Радоваться нечему. Кроме хорошего крова, которым мы благодаря тебе обзавелись сразу, во всем остальном сплошные неудачи.

— А в чем дело, топ ami, поведай мне!

И Витус рассказал ему о поисках Арлетты и обо всех невеселых приключениях, которые встретились им на пути.

— А! Понимаю, l’amour, n’est-ce pas?[76] — Как у любого француза, при слове «любовь» взор Ахилла приобрел мечтательное выражение. — Ты, надо полагать, уже был… э-э… на приеме у губернатора?

Витус нахмурился.

— Сколько раз ни пытался, так и не удалось пробиться к нему. Со мной говорил какой-то мелкий чиновник. Губернатора нет на месте. Дама по имени Арлетта ему неизвестна. Среди задержанных женщин такой не имеется. Сам он чрезвычайно занят и торопится, ему надо решить еще много вопросов. А мне лучше порасспрашивать в порту. — Витус хотел сделать еще глоток и с удивлением обнаружил, что его кружка уже пуста. — Только это-то мы и без его советов давно сделали. Спрашивали не только в порту, а по всему городу. И никто не слышал такого имени… О, Луиза, спасибо, ты очень внимательна ко мне!

Луиза наполнила его кружку и отступила. И сегодня на ней было длинное одеяние, оставлявшее открытыми лишь глаза. Она опустила ресницы и поспешно удалилась.

Витус отхлебнул.

— Какая странная девушка. У нее что, какое-то кожное заболевание? Почему она постоянно закутывается?

— Ах, кто знает, кто знает. Она не позволяет себя обследовать. Но не думаю. Просто она не такая, как все, compris? И поэтому она хорошо вписывается в «L’Escargot». Ты бы тоже подошел для «L’Escargot», nain[77], n’est-ce pas, mon petit ami?[78] — Ахилл мило улыбнулся Коротышке.

— Играешь крапленой картой, госпожа Ахилл!

Улыбка Ахилла стала шире:

— Rien, топ petit ami, rien![79]

Витус повертел в руках кружку:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Ахилл.

— «L’Escargot»… э-э… unique[80]. Люди приходят, глазеют, обнаруживают кабачок, пропускают кружку-другую, приходят снова — неплохой способ зарабатывать деньги, n’est-ce pas? Даже хороший, как думаешь? Ruscus aculeatus я Хайме даю, а не этот кантира… тара… ну, да ты знаешь, о чем я. Во всяком случае, ему уже лучше.

— Правда? — в Витусе проснулся врач, и он отвлекся от своих невеселых мыслей.

— Qui, qui, может, это действие ruscus aculeatus, а может, целебных камней. Возможно, того и другого или просто Божье благоволение. Главное, он выздоравливает. Dieu merci![81] У ребенка Франсиски будет отец.

— Это хорошая новость! А можно мне его осмотреть?

— Qui, certainement![82]

Жар у Хайме и вправду спал. Его глаза были ясные, пульс нормальный. Единственное — он был еще очень слаб.

— Я попросил бы тебя еще два дня подержать Хайме в постели, — обратился Витус к Ахиллу. — И пусть хорошенько ест, только не жирную пищу. Лучше всего бульон с постным мясом, хлеб и фрукты. Окрепнет — может выпить стаканчик вина.

Луиза, которая стояла рядом с ним при каждом перечисленном пункте кивала. Вместо нее ответ дал Ахилл:

— Он получит все необходимое, n’est-ce pas? Луиза позаботится. Она… э-э… как это говорится… хорошая сиделка.

Они только собрались покинуть выздоравливавшего, как Хайме схватил руку Витуса и прошептал:

— Благослови вас Господи, сеньор!

— Ну-ну, что ты! — Витус, который понимал, что его вклад в лечение пильщика невелик, почувствовал себя неловко. — Лучше благодари Ахилла и Луизу.

— Это я постоянно делаю. — Хайме наконец отпустил его руку. — Только я думаю, что это была иглица, это она помогла.

— Ну и ладно. — Витус не хотел обнаруживать, как его порадовало это сообщение. — Главное, ты снова будешь здоров. А вот твои глаза… Они хоть и чистые, но веки все еще воспалены. Здесь показан коллириум.

Ахилл наморщил лоб:

— Минуточку, месье корабельный доктор, а что такое… э-э… коллириум?

— Лекарство от воспаления глаз. Изготавливается оно на основе свинцового пластыря, в его состав также входят квасцы, цветки арники и черной бузины, перетертые в порошок. Хорошо бы ты раздобыл ингредиенты прямо сейчас, тогда еще сегодня я смог бы приготовить коллириум.

— Ах, топ ami, это очень сложно, если не impossible[83]!

— Да ну! Может быть, дело в деньгах? Тогда мы с друзьями