Я немного отстранилась, а потом обняла его за талию, прижавшись сильнее к любимому.

— Спасибо, это именно то, что мне всегда хотелось увидеть. Я так ошибалась, когда…, — я смутилась и не договорила.

Да и что тут сказать, ведь порой мы в погоне за призрачным счастьем и богатством, теряем нечто более значимое и дорогое. Я так стремилась избавиться от опеки папы, сбегая замуж за… да практически первого встречного. Ведь, по сути, я и не знала Бахтияра, придумала и наделила его качествами, которых в нем никогда не было. Потом потеряла все, что у меня было, опустилась практически на социальное дно, и лишь протянутая вовремя рука помощи в лице Севера и его брата, помогла мне снова стать собой. Стать кем-то большим для него.

— Саш, я…, — договорить ему не дала. Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала его, желая выразить весь спектр своих эмоций, которые сейчас бурлили во мне. Мы целовались как сумасшедшие, как путники, истосковавшиеся по глотку воды в пустыне и нашедшие целое озеро в оазисе. Я вкладывала в этот поцелуй весь жар, томивший меня все эти дни, и получала такой же отклик от Севера. Мне не нужны были его слова, я все прочувствовала сама. — Птичка, надо остановиться, — прохрипел Север, прижимаясь лбом к моему лбу. Я смотрела на него затуманенным взором, видя такой же шалый от страсти взгляд любимых карих глаз.

— Надо, но… как? — хихикнула, прижавшись к его плечу, чтобы скрыть предательский румянец щек. Честное слово, давно не девчонка, а чувствую себя…

— Я знаю как, — он отошел к автомобилю и полез в багажник, откуда извлек…

— Север?! — взвизгнула, едва не захлопав в ладоши, когда мужчина поставил на землю мольберт и выудил следом большой чемодан. — Мольберт? Краски? Север, но… откуда? — я бегала вокруг, то и дело, прикладывая ладошки к горящим щекам и не веря в то, что все происходит наяву.

— Я точно не знаю, правильно ли купил принадлежности и… э-э… холсты? Да? — он забавно почесал макушку, передавая мне сверток, где действительно обнаружила холст. — Честно, когда я зашел в магазин… Саш, я и не знал, что вам требуется столько всего, — он натянуто рассмеялся, чувствуя явную неловкость.

— А я не знала, что для твоей работы нужно столько устройств и… я даже не знаю, как называются все эти приспособления, — рассмеялась я в ответ, счастливо прижимая к груди набор дорогущих масляных красок. Я даже боялась попросить их у папы, а ведь он мне никогда и ни в чем не отказывал. На глаза навернулись слезы, и мне пришлось опустить голову, чтобы за каскадом рассыпавшихся волос, скрыть лицо.

— Саша, что-то не так? — в голосе Северина зазвенела тревога, но я вдруг выронила все, что держала в руках и бросилась ему на шею. Мужчина прижал меня к себе, зарываясь лицом в волосы. — Ну, что ты, малышка моя? Чего плачешь, я же хотел, как лучше? Видел, что тебе скучно и тоскливо у родителей, что ма… не важно, я хочу, чтобы ты была счастлива. Рисуй, твори… и, пожалуйста, напиши — я правильно называю процесс твоего творчества? — он немного отстранил меня, заглядывая в заплаканное лицо, и я, улыбнувшись, кивнула. — Напиши мне картину. Я очень постараюсь подробно описать тебе то, что я увидел. Однажды…

И я оказалась потеряна для этого мира в тот день, но Север ни словом, ни намеком не высказал мне своего неудовольствия. Лишь поворчал в очередной раз, отрывая от кистей и мольберта и утаскивая покормить меня, что я совершенно не забочусь о своем, да и его тоже, пропитании. Потом мы, хохоча и неожиданно стесняясь, ели друг у друга с рук. Это было так… было так… волнующе, что все закончилось банально — поцелуями.

И все было позабыто. И еда, и картины, лишь ночное небо над головой и мягкость пледа на твердой земле. Горячие объятия, страстные поцелуи, жаркие слова и стоны, срывающиеся с губ. Мы не сдерживали эмоции, радуясь, что в округе нет ни единой души. Нет свидетелей нашей страсти, а даже если и были… я перестала что-либо соображать сразу, потому что остались лишь прикосновения любимого мужчины, его руки и губы, не оставившие и сантиметра на моем теле нетронутым и необласканным. Это было чистейшее безумие. Общее на двоих.

Едва рассвет тронул еще по-ночному темное небо, я выбралась из кольца сильных рук, чтобы дотянуться до папки с рисунками, где оставляла наброски для будущей картины. Полюбовалась на эскиз, который набросала по описанию Северина, и улыбнулась. Стоило ему только произнести первые слова, как я застыла в неверии, а затем принялась делать эскиз. Он в точности повторил мое видение в той комнате, поэтому мне не нужны были слова.

Я обернулась к спящему мужчине и взялась за карандаш. Линии ложились на бумагу, вырисовывая любимые черты лица. Усталые круги под глазами после бессонной ночи — знаю, что выгляжу сейчас не лучше — легкую улыбку на губах, острые скулы, прямой нос. Широкие упрямые дуги бровей, спутанная челка, падающая на лицо, придавая ему мальчишечьи черты. Но самое главное — счастье в еще сонных глазах.

— Неужели я, такой заспанный и помятый, произвожу впечатление удачной натуры? — хриплым ото сна голосом спросил Северин, а потом мягко потянул меня к себе, целуя в плечо, а затем прокладывая дорожку из поцелуев по шее к виску. — М-м?

— Щекотно, — шепнула ему, стоило Северу заглянуть в мои счастливые глаза. А потом сама поцеловала его, признаваясь, пусть еще не на словах, как мне было хорошо ночью. — Север? Сколько мы еще пробудем тут? — робко спросила у него, когда мы, насытившись прикосновениями и поцелуями, лежали в обнимку, согревая друг друга.

— У меня небольшой отпуск, ребята сказали, что мне нужнее, — на меня скосили хитрый взгляд карих глаз, и я невольно покраснела. — Сегодня и завтра, а потом мне нужно будет вернуться в город на пару дней. Саш, если тебе тяжело дома, хочешь…

— Нет, ты прав, — упрямо качнула головой, хотя все внутри подсказывало мне, что наладить отношения с Таисией уже не получится. — Твоя мама… мне все равно придется… нам придется учиться сосуществовать рядом, ведь ты не должен разрываться между нами. Мне, правда, жаль…

— Прости, это моя вина, — шепнул Север и тяжело вздохнул.

— Нет, просто мы… не пытались, — покраснев, призналась я. Ведь отчасти, и моя вина есть в том, что мы с будущей свекровью не можем найти общий язык. Я видела