написать еще одну. Она слишком долго не выходила из моей головы, что даже я придумала ей название — этюд «Любовь в сиреневых тонах». Поулыбалась, чувствуя себя в этот момент чуть ли не известным мастером, у которого намечается собственная выставка. Даже сделала несколько набросков для будущих буклетов в программе, получилось красиво. Вечером, когда дом уже практически спал, мне позвонил Север. Я пыталась разговорить его, узнать, что происходит в городе, ищет ли меня кто-нибудь, но он лишь отделался общими фразами, сказав, чтобы я не волновалась. И что завтра он непременно вернется, а пока готовит мне сюрприз. Заинтриговал, нечего сказать.

Наутро я проснулась со странным чувством, что сегодня произойдет нечто, что перевернет нашу жизнь навсегда. Если бы я только могла знать…

Отчим Севера накануне уехал в соседний город, где жила бабушка Северина, и должен был вернуться вместе с ней через пару дней. Очень уж она желала познакомиться с «девочкой Северинчика». Да-да, именно так. Даже похихикала в трубку, говоря об этом любимому. Мать Севера с утра занялась готовкой, и я решила вызваться ей помочь. Но меня усадили на кухне, вручив альбом, который она достала с полки.

— Север был очень артистичным ребенком в детстве, — пояснила она мне, открывая и доставая не глядя какое-то фото. — Вот, играл в местном театре небольшие роли и мечтал, что станет великим артистом.

— Правда? — мое лицо едва ли не вытянулось от удивления, что мы с ней впервые за время, проведенное мной здесь, говорим спокойно. — Никогда бы не подумала, он всегда такой серьезный, — я смотрела на фотографию, где маленький мальчишка в костюме и гриме Пьеро с одинокой слезой на пухлой щечке обнимает огромную плюшевую собаку. Наверное, Артемона. — Какой он тут миленький…

— Да, — улыбнулась она, заглядывая в альбом, который лежал у меня на коленях. Дальше шли уже другие фотографии, где Северин был хмур и серьезен. — Это в день, когда его приняли в подростковую группу по боксу. Папа настоял, а он сначала упирался. Чисто из вредности.

— Да, Север он такой. Если пытаться его продавить, он будет упираться до последнего, — не задумываясь, проговорила я, продолжая рассматривать фотографии.

Я осторожно перелистывала альбом, глядя с какой любовью фотографии были сложены и подписаны по датам съемки. На каждом фото Север был разным, но я никак не могла отделаться от мысли, что он неуловимо мне кого-то напоминает. Наклоном головы, взглядом, упрямо сжатой линией губ, острой линией скул.

А еще в его глазах я видела решимость, стойкость духа. Он боец по жизни, и мое сердце сжималось от страха, что болезнь может победить и сломить этого мужчину. На глаза навернулись слезы.

— Я… уверена, что он справится, — хрипло произнесла я, старательно пряча слезы. — Не может не справиться…

— Спасибо, — шепнула мне Таисия, осторожно обняв за плечи, что я невольно вздрогнула, едва не выронив альбом. — И… прости меня…

И все же мои руки дрогнули, заставив фотографии медленно ползти по коленям. Одна даже упала на пол, и я наклонилась ее поднять.

Фото было старым, черно-белым, и я невольно перевернула его изображением вверх. С него на меня смотрели трое — девушка и двое парней лет семнадцати на вид. Таисию узнать было легко, она нисколько не изменилась, разве что волосы стали белее на висках. Еще один мужчина был мне незнаком, и стоял он как-то далековато от пары, словно не желал мешать… влюбленным. То, что эти двое были влюблены, видно невооруженным взглядом.

— О! Как интересно, — воскликнула невольно, рассматривая и неожиданно узнавая в молодом мужчине…, — так на папу моего похож. Вот бы показать ему! Невероятно, может у него был брат-близнец, а он и не знал, — тихонько хихикнула я, а затем подняла взгляд на побледневшую разом Таисию. Но она натянуто мне улыбнулась, и я уже с долей неловкости за собственную несдержанность, проговорила, — этого второго я не знаю, — ткнула пальцем в светловолосого парня, пристально присматриваясь к нему. — Хотя… нет, точно не видела, — пробормотала снова, и внутри, будто что-то ёкнуло, но я отмахнулась от странного ощущения.

Я так задумалась, что вздрогнула, когда альбом захлопнули с громким шлепком, а фотографию буквально вырвали из рук, не глядя запихнув обратно в него. Я удивленно смотрела на нервные движения Таисии, которая заталкивала альбом в шкаф, глядя куда-то в пространство. Затем она на секунду замерла, словно не решалась о чем-то спросить, а затем все же обратилась ко мне.

— Хм, Саша… а как ваша фамилия? — зачем-то уточнила Таисия, а я не видела смысла скрывать. Хоть мой отец известен не только в городе, не думаю, что слава о нем дошла до этого городка.

— Сокольская, — пожала равнодушно плечами, приготовившись выслушивать ее претензии по поводу моей семьи. Ведь она знает, что я дочь состоятельных родителей, и это ей не нравится. — А что…

— Ваш отец… женат? Ах, ну да, Север говорил, что ваша мама…

— Папа не живет с ней, но и не разведен, — чуть суше, чем хотела, произнесла я. К чему ей это знать?

— Вот как…, — она словно очнулась и пристально посмотрела на меня. На секунду мне вдруг показалось, что в ее взгляде полыхнула ненависть, но она смотрела спокойно и радушно. — Идем ужинать, девочка, наши мужчины приедут нескоро…

— Вот как? — повторила за ней неосознанно, потому что Север мне обещал иное. Но покорно поплелась за хозяйкой дома, решив немного привести себя в порядок в комнате.

— Север звонил мне час назад, — пояснила она, чему-то улыбаясь, — он немного еще задержится в городе. А вы не сказали, как звали вашего отца. Хотя, что это я, — вдруг нервно рассмеялась она, стукнув себя по лбу, — ты же Георгиевна. Георгий Сокольский, да?

Я что-то совсем перестала понимать эту женщину. Что у нее в голове, что она себя так странно ведет?

— Да, Георгий Сокольский, — натянуто проговорила я, идя следом за ней. — Вы, наверное, могли слышать о нем, у него строительная компания. Возможно, папа…

— Нет, его я не знаю, — резко оборвала она меня, замкнувшись в себе и больше не обращая внимания на меня. — Проходи на кухню, а то ужин остынет…

Север не приехал и на следующий день, и потом еще день без него. Я ежедневно стояла, глядя в окно, и ждала, когда по улице проедет черный внедорожник, остановится возле родного дома. Из него выйдет мой любимый мужчина, а потом…

Я нехотя оторвалась от грустных воспоминаний и посмотрела на часы. Стрелки показывали без десяти минут четыре утра. Восход уже медленно занимался над