Шрифт:
Закладка:
— И говоря о ней… Вы словно забываете об еще одном действующем лице этого спектакля.
— Ты про неизвестную спутницу Эвана ван Астры?
— Таинственный персонаж, чье имя никто не запомнил, а в показаниях внешности расходятся. Разве что глаза у нее синие, а еще Эван называл ее наставницей.
— Еще одна выжившая при инциденте в роще Олании? Или неизвестная тварь с Изнанки?
— Если она и правда то, что вылезло из рощи Олании, то непременно бы наследила. Женщина ходила по дому, но в самом доме, нет ни одного явного проявления Изнанки, домовые все еще в доме, а защитные амулеты висят на своих местах.
— Может прибралась за собой?
— Не говори ерунды. С каких пор их беспокоят такие мелочи?
— Тоже, верно.
Борзай раздраженно всплеснул руками:
— А ведь такая хорошая теория — была! Значит, исключаем тварь с изнанки? О! Тогда у нас остается еще один вариант. Как думаешь Хаунд она, может быть, одной из них? — Поймав их удивление взгляды Борзай уточнил. — Иная! Разве не самое подходящее для еще одной объявиться?
Гриф покачал головой и прижав ладонь ко лбу тихо пробурчал:
«— Что-то мне подсказывает, что Совету такая новость понравится еще меньше, чем пробуждение Великого бедствия…»
— Угу.
— ?
Между гончими повисла тяжелая пауза.
Гриф обратился к Хаунду:
— Ты решил, что доложишь Совету? Когда в деле замешаны политика и теневые игры…
Их прервал окрик разведчика.
— Капитан пришла черная птица Великий магистр Альбин и Совет Иных требуют отчет!
Хаунд задумался, а затем обернувшись к разведчику спокойно сказал.
— Доложи, что мы напали на след.
— А разве этого будет достаточно?
— Здесь нужно более тщательное расследование, на которое у нас нет времени. Наша первостепенная задача найти Эвана ван Астру. Ответы мы получим непосредственно от главного действующего лица этого спектакля.
— Думаю… ты прав.
— Мы нагоним их раньше, чем они достигнут перевала.
— Что до «контрабандистов»…
— Ха! Ты правда думаешь, что они будут помехой?!
Однако прежде, чем Борзай успел разразиться бахвальством. Хаунд его прервал.
— У Алабая должна быть веская причина, чтобы стягивать к перевалу так много людей и делать это именно сейчас, когда приближается зима.
— Разве дело не в обычной перестраховке?
— Нет, не думаю. Там что-то более серьёзное. — Взгляд Хаунда зацепился за высокие верхушки далеких гор. Внутри скребло неприятно предчувствие. — Я принял решение. Скажи Пастухам, что мы отправимся в горы вместе с ними.
Интерлюдия «Послевкусие мести»
Тряпичная Энни шла по холму, а ее сплетенные из ниток косы трепетали на ветру. Одна из лент развязалась и бриз, подхватив ее, унес вдаль, но Энни не обратила на это внимания.
Перед ее глазами все еще были картины прошлого и того момента, когда псоглавцы уводили ее отчима после оглашения приговора.
* * *
Их взгляды встретились, и он печально ей улыбнулся.
— Ты теперь здесь хозяйка, поздравляю. Постоялый двор вернулся к тебе.
Псоглавец нахмурился, но позволил им продолжить разговор.
— Вернулся ли?
Энни показала отчиму старый кожаный блокнот.
— Все, что тут написано… Это правда?
Его глаза на миг зажились, а затем окончательно потухли. Он устало вздохнул.
— Да, но теперь все долги погашены. Мы…Вы свободны.
— Что насчет тех людей?
— Они заблудились … в лесу. И никогда больше никого не побеспокоят.
— …
Между ними повисла тишина.
— Ты позаботишься о Лили?
— Она моя младшая сестра. Я обещала маме заботиться о ней, что бы ни случилось.
Тень улыбки коснулась его губ.
— Тогда я спокоен. Не говори ей ничего, пока не придет время. После ее смерти… Она была моей единственной причиной жить.
На это Энни молча кивнула.
Еще один серьёзный разговор с Лили, к которому она была пока не готова. Но когда-нибудь она все ей расскажет.
Отчим кивнул псоглавцу:
— Мы закончили.
Они ушли, а она смотрела им вслед.
Пока этот человек не исчез из ее дома, их жизни. Навсегда.
Ее давнее желание было исполнено.
Ей было совсем не жаль сводных братьев. В этом она была уверена.
Но мрачное торжество от акта справедливости в ее душе быстро сменилось усталостью. А еще… Ей было стыдно признаться в этом даже самой себе, но в тот миг… Она остро ощущала утрату отца.
Впервые с той роковой ночи, когда к берегу прибилась пустая лодка.
Слишком болезненными оказались осколки разбившихся детских иллюзий. В простой росписи на бумагах, которые вогнали их семью в долги.
И хоть Энни считала себя выше того, чтобы ненавидеть мертвецов, но она больше не пыталась вырастить на могиле матери румянки.
И вскоре их заменили незабудки, которые Лили вырастила в мансарде.
К ее удивлению, не прошло и минуты как из земли показались зеленые стебельки и распустились голубые цветы с золотыми сердцевинами. Сверкая голубыми искрами, они вернули ей одно забытое воспоминание.
* * *
— Энни, не уезжай!
— Мам, сколько раз можно говорить, все уже решено! Или ты хочешь отказать в оказанной мне милости Ее Светлостью Королевой Кирина?!
— Энни тут твой дом, твоя семья. Твои братья и …
Девушка раздраженно обернулась, взметнулись ее прекрасные медно-русые косы, блеснули изумрудные глаза, а усыпанное веснушками лицо пылало от гнева.
— У меня всего один брат! И он не против. А Они. Мне. Никто! Ты знаешь, как я к ним отношусь! Особенно к нему.
— Роа, не такой каким был твой отец, но прошу, дай ему хоть один шанс.
— Ха! Эти шансы уже ушли в минус.
Энни уронила чемодан и обернулась к матери.
— Ну скажи мне зачем, зачем ты снова вышла замуж?!
— Однажды ты поймешь…
«Нет, я тебя не понимаю и никогда не пойму!»
Мать что-то ей ответила, но Энни так громко промычала, что услышала лишь последнее предложение.
— … Он обещал во что- бы то ни стало удержать постоялый двор на плаву.
Между ними повисла тишина.
Раздался свисток к посадке на корабль.
— Пиши, и я буду писать в ответ. Надеюсь, наша переписка не утонет в море.
— Ты всегда можешь вернуться.
— Да, да. Я знаю.
Она не собиралась возвращаться. Никогда. Они обе это знали. Но, прежде чем Энни успела уйти мать вцепилась ей в руку и, притянув к себе, заключила в крепкие объятья.
— Если со мной что-то случится… пообещай мне, что позаботишься о младшей сестре и брате.
От удивления Энни даже моргнула.
— Что? Не говори ерунды, что
