Чекисты дошли до пятого купе. Здесь сидел журналист Курихара, совершенно спокойный, хотя и немного бледный. Он уже надел шляпу и мял в руках тонкие лайковые перчатки, вошедшим пограничникам сдержанно улыбнулся и подал заранее подготовленные документы.

– А это что у вас? – кивнул Шило на огромные кофры из толстого зеленого брезента, аккуратно установленные один на другой на сиденье напротив японца.

Курихара снова улыбнулся и мягко ответил:

– Чемоданы не мои. Это багаж господина Ватануки с супругой. Они едут в соседнем купе, номер шесть. У них несколько тесно, и они попросили меня поставить чемоданы сюда.

Шило протянул руку к ручке верхнего кофра, но Курихара быстро и строго пояснил:

– Это дипломатический багаж. Трогать строго воспрещается! – И для убедительности поднял вверх тонкий маленький палец.

– Понятненько, – не смутился Шило, – дипломатический так дипломатический. А где сами господа дипломаты? – Он обернулся к Заманилову: – Ну-ка, позови сюда господ из шестого.

Капитан госбезопасности метнулся к двери шестого купе так, что чуть не сбил второго пограничника, и неожиданно для самого себя заговорил с давно, как он думал, забытыми интонациями младшего приказчика в лавке:

– Господа, прошу сюда! Извольте выйти, пожалуйста!

Шило с некоторым изумлением посмотрел на своего «помощника», но японцы, по счастью, актерской игры Заманилова оценить не смогли. Ватануки, ничего не ответивший, и по легенде, русского языка не знавший, жестом переспросил – выходить? Заманилов энергично закивал и даже показал рукой путь к соседнему купе – получилось очень похоже на жест полового в трактире, и капитан, засмущавшись, отошел, выпуская японца с женой. Шило сделал шаг назад, так, чтобы разговаривать одновременно и с Курихарой и с Ватануки. Журналист немедленно встал со своего места:

– Господин Ватануки не говорит по-русски. Я буду переводить.

– Переводите, – легко согласился Шило, взял протянутые ему паспорта и принялся внимательно их рассматривать. Затем вернул документы Ватануки и спросил, показывая ему за спину: – Ваш багаж в купе?

Курихара перевел, и Ватануки понимающе закивал:

– Да, у нас там два чемодана.

– А эти? – Шило показал на зеленые кофры за спиной у Курихары.

– Это дипломатический багаж посольства Японии в Москве. Он опечатан посольской печатью для дипломатической почты. Вскрывать его и даже прикасаться к нему строжайше запрещено международными правилами, которые уважает Советский Союз. Это есть вализа!

– Ну что ж, – задумчиво процедил Шило, – вализа так вализа. Мы не возражаем. – Он весело улыбнулся Ватануки, и тот, вместе с женой, одарил советского пограничника такой же широкой улыбкой.

Командир наряда повернулся к тамбуру и громко позвал носильщиков:

– Четвертый, шестой, одиннадцатый, сюда! – А японцам пояснил: – Тяжелые чемоданы? У нас носильщики есть. Для пассажиров спального вагона бесплатно! – И, как сам Курихара перед этим, убедительно поднял вверх палец.

Японцы затарахтели между собой, явно обсуждая инициативу пограничников по выносу чемоданов из купе. Наконец, Курихара выслушал Ватануки, коротко поклонился ему, а чекистам перевел:

– Да, господин Ватануки благодарен за такую услугу. Чемоданы действительно тяжелые. Но он убедительно просить не трогать печати, не вскрывать замки и нести очень бережно. Там может быть… – Курихара замешкался, выхватил из кармана, как пистолет, маленький словарь и быстро нашел нужное слово, – вот… фарфор!

– Ну, фарфор так фарфор, – улыбнулся Шило и прикрикнул «носильщикам»: – Слыхали? Посуда там! Нести как учили! Бережно!

Сам он отошел в коридор дальше, жестом приглашая и японцев выйти, чтобы не мешать носильщикам. Те подались назад, захватив с собой дорожные чемоданы обычных размеров: Ватануки и Курихара побольше, Эцуко – поменьше, дамский. Шило поклонился даме и показал, что готов ей помочь. Она что-то спросила его по-японски, старший лейтенант, не понимая, о чем идет речь, быстро сообразил:

– Снетковский, бери Шаповалова и Дымченко, проверяйте дальше. Мы поможем господам японцам. – И слегка прикрикнул на Заманилова, что явно доставляло командиру погранотряда какую-то скрытую радость: – Чего ты стоишь? Возьми чемодан у товарища японца.

И Заманилов действительно потянулся к багажу Ватануки. Тот удивился, но чемодан отдал, догадавшись, что пограничники собираются сопровождать его к выходу из вагона. Оказалось, что, пока Шило любезничал с японцами, «носильщики» уже взялись за кофры, но первая попытка вынести их из купе не увенчалась успехом. Курихара мешался под ногами, было не развернуться. Один из ряженых, схватившийся могучими руками за верхний чемодан, разворачиваясь, больно ударил им Курихару. Цыкнул на японца страшным торчащим клыком:

– Вы бы, господин, отошли бы в корридор. Не мешали бы тут.

Курихара виновато посмотрел на Ватануки. Тот взглядом приказал ему выйти из купе. Носильщик передвинулся на его место, начал поднимать чемодан, но теперь зацепил углом за столик и выронил поклажу из рук. С глухим стуком кофр упал углом на пол. Носильщик выругался, а Курихара закричал:

– Я же просир быть осторожно! Это фарфор! Это нерьзя падать!

Шило прикрикнул на носильщика:

– Афанасьич, тебе ж сказано было, дубине, фарфор там! Осторожнее! Не понимаешь, что ли? Опять пьяный?!

Синичник, а это, конечно, был он, виновато улыбнулся, обнажив клык, но развел руками:

– Так он же неподъемный, товарищ начальник! Как они его в Москве-то грузили? Ну да ладно, сейчас как-нибудь вытащу. Давай помогай, – подозвал он второго грузчика, тоже переодетого пограничника.

– Извините, господин журналист, – развернулся к японцам Шило, – и господину дипломату передайте наши извинения! Грузчики – народ необразованный, а у нас тут не Москва. Они этого фарфора в глаза не видели. Поди, и не знают, что это такое! – Он виновато взмахнул руками и чуть отступил как раз в тот момент, когда носильщики, вытянув первый кофр в коридор, развернулись, чтобы двинуться в сторону тамбура. Шило сапогом наступил на пятку идущему сзади Синичнику, тот громко выругался и, снова выронив кофр, теперь упал на него всем телом. Японцы заорали в два голоса, Эцуко отвернулась. Из всех купе показались недовольные люди в модных шляпах и купленых в Москве меховых шапках. Шило резко сменил интонацию:

– Господа иностранцы, прошу не нарушать порядка! Еще раз приношу свои извинения! Виновные будут наказаны. Я лично прослежу, чтобы ваш багаж перенесли к линии границы аккуратно! Прошу успокоиться, господа иностранцы!

Своей фигурой и постоянно размахивающими руками, в одной из которых он по-прежнему держал японский чемодан, начальник отряда совсем загородил японцам упавшего на кофр Синичника, а тот, вставая,