они крошатся. У Итриды не было оружия, ее огонь был заемным, но она все равно набросилась на Огнь-Деву Итрида не думала, получится ли у нее, – ей просто нужно было выплеснуть горечь, ярость и бессилие, пока они не затопили весь мир. В глазах потемнело. Послышался вскрик, кулаки влетели во что-то мягкое, мигом ставшее твердым как камень, но обезумевшая Итрида все равно била, пинала, царапала, не помня себя, била грязно, по-уличному, била насмерть. Будь перед нею человек, он давно бы уже захлебнулся собственной кровью и скорчился там, где еще недавно лежала она сама. Но Огнь-Дева человеком не была.

Итрида наслаждалась ее болью и собственной, поселившейся в ноющих кулаках. В какой-то миг все кончилось. Тьма рассеялась, и перед глазами ослепительно сверкнуло. Итрида отшатнулась, закрываясь рукой. Дева исчезла и появилась в десятке шагов от Огневицы.

– Ну, хватит. Поиграли, и довольно.

Может, Дева и воспринимала происходящее как игру, но дышала она тяжело, а из уголка ее губ тянулась нитка крови, похожей на кипящую лаву. Итрида зло ухмыльнулась. Дева вытерла губы костяшками пальцев, глянула на них, но сказала совсем не то, что ожидала услышать Итрида:

– Всегда знала, что люди – существа неблагодарные. Но кулаками за подарки мне еще не платили. Я поняла теперь, кто ты и откуда взялась. Интересно будет узнать, к чему ты придешь в конце.

Дева выпрямилась и небрежным жестом откинула копну огненных волос на спину. Она снова заговорила, и Итрида, как ни пыталась не слушать лживые речи, все же не смогла заткнуть уши и отвернуться. Слишком точно слова били в незажившие раны.

– Твой огонь останется с тобой. Благодари за это мальчика, для которого ты оказалась настолько дорога, что он отдал за тебя жизнь. Я даже не стану наказывать тебя за воровство – ведь тот, от кого ты получила пламя, украл его у меня, а после умудрился сплести с твоей душой. Оно больше не будет стремиться снова слиться с Подземным пламенем. Теперь ты сможешь управлять им по своему желанию.

Итрида невольно коснулась живота там, где алели три царапины. Она все еще не ощущала зверя, которого – положа руку на сердце – привыкла считать своим. Итрида не могла понять, чего в ней было больше: сожаления или затаенной радости.

– Но я не хочу этого, – медленно проговорила она. Каждое слово давалось с трудом. – Я хочу снова стать…

– Обычной? – в рыжих глазах не было ни намека на жалость. Огнь-Дева повела рукой, медленно возвращая себе привычный облик из разноцветных сполохов. – Чего бы ты ни хотела, твои желания ничего не изменят. Твой друг принес самый бесценный дар и отдал мне его, не прося ничего для себя. От такого не отказываются. К тому же на самом деле ты не хочешь избавиться от огня. Ты хочешь владеть им.

Итрида сжала кулаки и подалась к Деве Камня:

– Пусть так! Но мне не нужна эта сила такой ценой! Забери ее и верни Даромира!

– Нет. Теперь он часть меня, – Дева положила руку на грудь и склонила голову, точно прислушиваясь. – Именно такими жизнями полнится моя сила. Когда-то их было множество; теперь они стали редкими драгоценностями. Его любовь и страсть вдесятеро сильнее, чем тот осколок, что застрял в тебе. У меня нет ни причин, ни желания исполнять твою просьбу.

Огнь-Дева прямо взглянула на Итриду: человеческими в ее облике остались лишь глаза, глубокие и спокойные, словно не было ни попытки убить Итриду, ни поцелуя, стоившего Даромиру жизни, ни жестокой схватки после.

– Мы еще встретимся, Итрида Огневица. А пока прими еще один дар, – шепнула Дева и взмахнула рукой, окончательно превращаясь в разноцветное пламя.

На Итриду обрушился огонь – но впервые он не обжигал. Огневица купалась в нем, как в озере, прогретом летним солнцем до самого дна. Глазам стало больно, девушка заморгала, торопя слезы, – и они пролились. Итрида закрыла глаза и запрокинула голову. Капли огня падали на ее лицо, смешиваясь с соленой влагой, и на миг Итриде показалось, что ее губ коснулся легчайший поцелуй. Она зажмурилась сильнее и всхлипнула, желая задержать Даромира рядом еще хоть на крохотное мгновение.

А потом огонь снова сменила тьма.

* * *

Падая во тьму, Итрида не чувствовала, как подхватил ее Марий, как Санэл, чья смуглая кожа стала сизой от натуги, вскинул руки, вырывая из пола и стен пласты камня… Повинуясь ворожбе рудознатца, они с глухим коротким стуком вставали вокруг троих выживших, укрывая их от дикого пламени, вдруг вспыхнувшего со всех сторон. Итрида не видела, как Марий пытался погасить чужое пламя, но его черный огонь опадал, разбиваясь каплями, словно обычная вода. Лица двоих мужчин застыли, когда они поняли, что сила, живущая в Огнь-Камне, превосходит их собственную во много раз. Итрида не ощутила, как бережно, словно прощаясь, коснулся ее коротких волос Марий…

Она пришла в себя лишь тогда, когда лепестки огня опали и втянулись в землю без следа, а радужное марево перед глазами Мария и Санэла рассеялось. Огнь-Дева не собиралась их убивать. Она лишь выбросила незваных гостей прочь из своего обиталища, оставив их, растерянных и оглушенных, перед красными воротами. Сейчас их створки были наглухо закрыты и казались частью скалы. Если бы не рассвет, занимающийся над вершинами Моховых гор, укрывших селение рудознатцев, можно было подумать, что люди пробыли в Сердце-скале всего минуту. Но солнце уже упорно карабкалось по зеленоватым отрогам, многократно отражаясь от белых снежных шапок. Его блики безжалостно били в глаза Итриды, отчего те мигом наполнились колючими слезами, быстро стынущими на ветру. Огневица покачнулась, и лишь горячая рука Мария между ее лопаток удержала Итриду от падения. Она невольно повела левым плечом: почему-то с той стороны кожа тревожно подрагивала в такт биению сердца.

Их встречали. Молчаливым полукругом замерли воины Гнезда, настороженно глядящие на тех, кто дерзнул бросить вызов древней силе и выжил. Рудознатцы не торопились выкрикивать приветствия. Ветер трепал их одежду, рвал заплетенные косы, одинаково длинные и у мужчин, и у женщин. Дрожали перья на куртках, звенели и постукивали мелкие камни и железные колечки, прикрепленные к ремешкам, удерживающим волосы. Впереди всех, тяжело опираясь на посох, стоял Дваэлис. Он смотрел только на Итриду, и в его глазах были пустота и холод.

– Эйре Дваэлис, – Марий шагнул навстречу старому орлу, но тот вскинул руку.

Это был не просто жест: под ногами загудела земля, и Итрида покачнулась, когда камни задвигались, наползая друг на друга и создавая пока еще небольшую преграду между дейвасом и старейшиной. Лицо Дваэлиса