впрочем, было всегда. Боги помогут нам, это я видела своими глазами, — но только если мы будем достойны! Почему Багба дал людям домашних животных? Потому что люди потеряли лошадей, когда сражались в войнах богов, когда те действительно находились в тяжелом положении.

И когда Мегвин произносила эти слова, в сознании у нее прояснилось. Дайавен права! Дварры, напуганная женщина ситхи, которая говорила через Осколок, страшная бесконечная зима — все стало для нее совершенно очевидным!

— Как видите, — вскричала она, — боги и сами воюют! Почему выпал снег, почему зима пришла и не уходит, хотя миновала дюжина лун? Почему древний ужас разгуливает по Фростмаршу — чего не было со времен Эрна? Потому что сами боги сражаются между собой точно так же, как люди. Дети играют в войну, копируя нас, и наш маленький конфликт повторяет великую войну, которая бушует на небесах. — Она сделала вдох, чувствуя, что в ней бурлит радость, наполняя силой. Она уже не сомневалась, что ее видение было истинным. Все стало ярким и понятным, точно солнечный свет для только что проснувшегося человека. — Но, как в детстве, когда мы начинаем понимать конфликты взрослых, наша борьба здесь, на зеленой земле, влияет на сражения на небесах. Вот почему, если мы хотим получить содействие богов, мы должны им помочь, должны быть отважными и верить в их милосердие. Мы должны сотворить величайшую магию против наступающего мрака.

— Магию? — послышался хриплый старческий голос. — Вот чему научила вас пророчица?

Мегвин услышала, как втягивает в себя воздух Дайавен, но даже не почувствовала гнева.

— Чепуха! — крикнула она. — Я не говорю о смехотворных деяниях чародеев. Я имела в виду ту магию, что громко говорит в небесах и на земле. О магии нашей любви к Эрнистиру и богам. Вы хотите увидеть, как будут повержены наши враги? Хотите снова жить на зеленой земле?

— Скажите нам, что делать! — выкрикнула стоявшая впереди женщина.

— Я скажу, — ответила Мегвин, которая ощущала спокойствие и силу. В пещере наступила тишина, несколько сотен человек не спускали с нее взглядов. Стоявший перед ней старый Краобан скептически наморщил лоб, он был полон сомнений, тревоги и гнева. И Мегвин любила его в этот момент, потому что видела подтверждение своим пережитым страданиям и доказательство истинности собственных снов. — Я скажу вам, — продолжала она уже громче, и ее голос эхом прокатился по пещере, стал таким сильным, настолько полным триумфальной уверенности, что те немногие, что еще сомневались, поверили в то, что слышат посланницу богов.

Мириамель и ее спутники потратили совсем немного времени, чтобы высадить Чаристру на изолированном причале на самой окраине Кванитупула. Оскорбленные чувства хозяйки постоялого двора лишь частично успокоил мешочек с монетами, который Изгримнур бросил к ее ногам на причал.

— Господь накажет вас за такое обращение с эйдонитской женщиной! — крикнула она им вслед, когда Изгримнур и Камарис снова налегли на весла.

Она стояла на краю причала, размахивала кулаком и что-то невнятно вопила, а лодка медленно плыла по каналу, вдоль берега которого росли деревья. Вскоре Чаристра скрылась из вида.

— Если то, что нам довелось перенести, было расположением Бога, — поморщившись, сказал Кадрах, — то я, для разнообразия, готов испытать Его наказание.

— Не богохульствуй, — прорычал Изгримнур, мощно налегая на весло. — Мы еще живы, вопреки всему, и на свободе. А это уже дар богов.

Монах пожал плечами, слова герцога не произвели на него впечатления, но он не стал ничего отвечать.

Они вошли в открытую лагуну, настолько мелкую, что пучки болотной травы плавали на поверхности и колыхались на ветру. Мириамель смотрела, как Кванитупул остается позади. Солнце уже прошло высшую точку, и в полуденном свете серый город казался дрейфующими обломками кораблекрушения, оставшимися на песчаных отмелях, огромный, но бессмысленный. Ей ужасно хотелось, чтобы существовало место, которое она могла бы назвать домом, хотя бы для самых глупых и скучных рутинных дел повседневной жизни. Приключения совершенно потеряли для нее привлекательность.

— Нас все еще никто не преследует, — с некоторым удовлетворением сказал Изгримнур. — Как только мы доберемся до болот, то будем в безопасности.

Сидевший на носу лодки Тиамак сдавленно рассмеялся.

— Не говорите подобных вещей. — Он указал направо. — Гребите к входу в узкий канал между двумя большими баобабами. Нет, не нужно так говорить. Вы можете привлечь внимание.

— Чье внимание? — раздраженно спросил герцог.

— Тех Кто Выдыхают Мрак, — ответил вранн. — Они запоминают смелые слова людей, чтобы вернуть их тогда, когда те испытывают страх.

— Языческие духи, — пробормотал Изгримнур.

Маленький вранн снова рассмеялся, но его смех получился печальным и беспомощным. Он стукнул ладонью по костлявому бедру, громкий звук эхом промчался над неспешной водой, а потом моментально стал серьезным.

— Мне очень стыдно, — продолжал Тиамак. — Должно быть, вы думаете, что я глупец. Я учился вместе с лучшими умами Пердруина, и я такой же цивилизованный человек, как любой обитатель материка! Но мы возвращаемся ко мне домой… и мне страшно. Старые боги моего детства вдруг стали казаться мне еще более реальными, чем прежде.

Сидевший рядом с Мириамель Кадрах холодно и удовлетворенно кивнул.

Заросли окутанных лианами деревьев по берегам становились гуще по мере того, как день клонился к вечеру, а каналы, по которым Тиамак направлял лодку, совсем узкими, и водоросли все сильнее им мешали. К тому моменту когда солнце заскользило к лиственному горизонту, Камарис и Кадрах — Изгримнур решил немного отдохнуть — с трудом двигали веслами в воде, густой, точно месиво.

— Скоро нам придется использовать весла в качестве шестов. — Тиамак прищурился, глядя на тусклый канал. — Надеюсь, наша лодка достаточно мала, чтобы пройти все узкие места. Думаю, нам придется найти суденышко с меньшей осадкой, но будет значительно лучше, если мы сделаем это позже, чтобы преследователи не поняли, что мы сделали.

— Не думаю, что у меня осталось хотя бы несколько медяков. — Изгримнур резким движением руки отогнал крошечных насекомых, круживших у него над головой. — Мы не сможем купить другую лодку.

— Мы обменяем ее на эту, — ответил Тиамак. — Конечно, мы получим не такую надежную посудину, но новый хозяин сможет продать нашу лодку в Кванитупуле за такие деньги, которые позволят ему купить две или три плоскодонки, а также бочку пальмового вина.

— Кстати, о лодках, — сказал Кадрах, перестав грести. — Под ногами у меня скопилось многовато воды. Быть может, нам стоит остановиться и привести днище в порядок, если нам придется оставаться в ней еще несколько дней. И я бы не хотел искать место для лагеря, когда наступит полная темнота.

— Монах прав, — сказал Тиамак Изгримнуру. — Пришло время для остановки.