В это время до них донесся громкий крик. Они тотчас повернулись и увидели вдалеке двух всадников. Всадники только показались и тут же поскакали назад. За всадниками понеслись было сипаи, несколько человек, но почти сразу прекратили преследование. Эти сипаи и подняли крик. Абдулазиз-ясаулбаши приставил ладонь козырьком ко лбу и долго следил за вражескими всадниками, пока они не скрылись за холмом.

— Разведчики, — сказал он негромко. — Однако близко они уже…

Султанмурат-бек по-прежнему был растерян и молчал. Абдулазиз опустил веки, задержал дыхание и прислушался. Издалека донесся до него ровный шум, похожий на шум бегущей воды. Шум приближался. Теперь его слышали все воины. Султанмурат-бек уже не старался скрыть свою дрожь и бормотал молитвы.

На холме показался на этот раз один только всадник. Обходя холм, вскоре появились и ряды наступающих. Они подтягивались с обеих сторон к всаднику на холме. Два крыла, концов у которых не было видно. Все воины конные, все вооружены; двигались они плотно сбитой массой. На вершине холма водрузили украшенное полумесяцем знамя. Всадник-военачальник был сложением могуч, словно из чугуна отлит. Конь его — золотисто-чубарый аргамак — нюхал землю и бил по ней передним копытом.

Бекназар-батыр пристально осматривал лежащую перед ним зеленую, холмистую равнину, камышовые крепи. Войско орды построено было острым клином, обращенным навстречу врагу. Что ж, так легче окружить его с двух сторон — одно крыло справа обойдет, другое слева… и взять в клещи. Хваленые ордынские воины со всем их вооружением и оглянуться не успеют, как попадут в ловушку. "Место для нападения удачное", — подумал Бекназар, предчувствуя, что сеча нынче будет жестокая.

Оба разведчика находились возле него.

— Сколько их? — спросил Бекназар, не отводя взгляда от расположения войска неприятеля.

— Да, пожалуй, побольше пяти тысяч, Бекназар-аке, — ответил один из разведчиков.

— Значит, здесь не все перед нами. Не меньше тысячи сипаев, причем отборных, затаились где-нибудь в камышах. А где их пушки?

Бекназар долго еще стоял и думал, потом повернул голову вправо. Джигит, что служил для связи с правым крылом, не медля подъехал к Бекназару.

— Слушаю, батыр-ага…

— В бою промедление смерти подобно, сейчас начнем, — сказал Бекназар. — Скачи к Уали-саркеру, передай, чтобы постарался побыстрее войти в столкновение с врагами, которые укрылись в засаде. Скажи ему, что это, мол, его доля.

— Исполню, батыр-ага! — и джигит ускакал.

А Бекназар все разглядывал поле грядущей битвы. Почему не видно пушек, где они? Это было ему подозрительно. Он долго присматривался к копнам в ложбине. Но возле них никакого движения, ни души не видать. Тогда Бекназар велел выделить сотню лучших стрелков с нарезными ружьями и приказал, чтобы они следили, откуда начнется орудийная стрельба и тут же брали на прицел пушкарей. Только пушкарей, и никого больше.

А тем временем Абдулазиз отдавал новые приказы своим сотникам. Ясаулбаши обеспокоен был, очень обеспокоен тем, что войско повстанцев столь велико. Сильное войско. Многочисленное. И, судя по строю, хорошо обученное. Сколько же их? И как они вооружены? Копья, дубинки, сабли да кое у кого фитильные ружья… А у него сотня стрелков вооружена полученными от губернатора скорострельными ружьями. Абдулазиз очень надеялся на эти ружья. Он вызвал к себе сотника стрелков.

— Видите полосу камыша? Укройте там своих стрелков, да пускай они зря под выстрелы не лезут, а сами стреляют спокойно, точно, по выбору. Поняли?

— Будет исполнено, аскербаши!..

Солнце поднялось в зенит, жара стояла удушающая. Первую вылазку сделали повстанцы. Около тысячи лучших воинов двинулись десятью рядами, неспешно, под мерный рокот барабанов.

Султанмурат-бек повторял помертвевшими губами: "Творец, ты единственная опора…" Бледный от волнения Абдулазиз не мог смотреть на него без злости.

— Бек, — заговорил он, и каждое слово тяжело, как каменное, срывалось с губ. — Я не хочу быть в ответе за вашу бесценную голову ни на том, ни на этом свете. Отправляйтесь в засаду и… наблюдайте там, чтобы все было в порядке, следите за битвой. В нужное время я дам знать, пошлете нам на подмогу всех, кроме вашей личной охраны.

— Прекрасно! Я согласен… — и Султанмурат-бек поспешил повернуть коня назад.

Абдулазиз, глядя ему вслед, подумал: "Как, однако, им своя жизнь дорога!" — и крикнул:

— Бек! Пошлите джигита к Галавачи-паше.

К ним на помощь должны были подойти со своими отрядами генерал Головачев и генерал Троцкий. Султанмурат-бек на оклик Абдулазиза даже не обернулся да и не слыхал толком, о чем ему кричат, но помахал рукой: "Хорошо…" И пустил коня рысью.

Повстанцы приближались. Дрожала земля от конского топота, шла в битву грозная, единая сила. Дружно взлетели вверх выхваченные из ножен сабли, готовые к битве, И летел впереди золотисто-чубарый аргамак, неся на себе богатыря-хозяина, который высоко держал над головою булатный меч. А на холме, возле знамени с полумесяцем, гремел и гремел неумолчно огромный, в двенадцать четвертей ширины, боевой барабан.

Абдулазиз-ясаулбаши положился на судьбу. Поверх зеленой чалмы надел он боевой шлем, поправил сделанный из орлиного крыла знак ясаулбаши. Он готов к битве, и сил у него тоже немало. Он поведет за собой лучших воинов орды, он руководитель и участник многих кровавых сражений…

Ясаулбаши приказал трубить в карнаи и бить в барабан; тронул вороного коня?

— С богом!

Теперь уже оба войска пришли в движение и шли навстречу одно другому под глухой перестук барабанов, раздирающий уши рев карнаев, гулкий топот конских копыт.

И вот они сшиблись. Засверкали сабли, взвился над полем битвы многоголосый яростный крик. Ржали, подымаясь на дыбы, кони; жарко рубились воины, и кое-кто лежал уже поверженный на земле, а кое-кто склонился, истекая кровью от раны, на гриву коня. Лишившиеся хозяев скакуны не могли покинуть поле боя, не могли выбиться из общей схватки.

И вот откуда-то, с той стороны, где рядами стояли копны, начали бить в спину повстанцам орудия. Дрогнули повстанцы, посыпались в разные стороны, как просо из дырявого мешка. Бекназар-батыр кричал что было силы: "Берегись обстрела! Берегись!" Вихрем понесся он к одному крылу сипаев, понуждая своих воинов окружить врага. Абдулазиз-ясаулбаши стремился во что бы то ни стало избежать окружения и приказал усилить артиллерийский огонь. Пушки палили без устали, оглушительно, и шарахались испуганные кони, и взлетали вверх комья земли там, где падали пушечные ядра.

Но уже неслась по направлению к пушкам сотня метких мергенов. Они открыли прицельную стрельбу, осыпая пулями пушки и пушкарей. Абдулазиз-ясаулбаши послал конную сотню пушкарям на подмогу. В это