— Встаньте, — Исхак обеими руками коснулся плеч Султанмурата. — Никто не посягает на вашу жизнь. Подымитесь же.

Подали угощение. Султанмурат-бек пришел в себя, приободрился, лицо его утратило мертвенную бледность, порозовело. Заметив это, Исхак заговорил с ним:

— Вам известно лучше, чем мне, почтенный старший брат, что его величество Кудаяр к своему народу относился, как к врагу, преследовал и грабил его, а в конце концов продал белому царю.

Султанмурат угодливо кивал.

— Четыре года мы боролись, не зная передышки, во имя народного блага. Теперь власть в наших руках. Что нам предпринять? Что мы дадим народу, который, не щадя себя, сражался под нашим знаменем? Как нам ублаготворить народ, сделать его счастливым? Нам с вами надо подумать прежде всего об этом.

Султанмурат слушал, и мысли его мешались. Может, и вправду именно этот человек — потомок Алим-хана? Растерянно вспоминал он фон Кауфмана и батырбаши Атакула. Это они все затеяли, они. Ну, а сам он? Что он тогда говорил в присутствии губернатора, перед огромным сборищем людей? Султанмурат, снова охваченный страхом и волнением, неловко махнул рукой, опрокинул чайный поднос, который как раз в это время подал к достархану прислуживающий за трапезой джигит. "Не беда", — услышал бек мягкий голос Исхака и тут только опомнился. О том, что Исхак пытался с ним советоваться, Султанмурат успел начисто забыть.

Абдылла-бек посмеивался в усы. А Исхак был, наоборот, мрачен. Ну и правители, ну и властители! Вот он перед ним, благородный минг! Он не надеется на пощаду, но не смеет взглянуть смерти в глаза. Не хочет умирать. И такие, как он, мнят себя основой бытия? Никакой пользы от них, а ведь долгие годы чувствовали себя хозяевами страны и народа!

Султанмурат-бек отер рукавом пот с лица.

— Не хотите ли отдохнуть, брат? — спросил Исхак сурово. — Устали от забот этого мира?

Султанмурат-бек не знал, ответить утвердительно или отрицательно. Он только поежился и опустил веки. Эшик-ага Момун подошел, накинул на него шелковый халат.

— Погрейте спину, бек-ага, — улыбнулся Исхак одними губами. Глаза его сохраняли выражение суровое и злое. Но Султанмурат не заметил этого.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Да пошлет вам судьба всяческое блаженство.

Исхак только головой покачал в ответ. Вот они каковы! Ни о чем другом, кроме блаженства, кроме собствен-ного удовольствия, и думать не хотят! И власть для них — только средство получить все блага, все удовольствия, возможные в этом мире.

Обрадованный Султанмурат-бек поднялся. Кланяясь на каждом шагу, спешил он поскорее уйти отсюда. Исхак кивком головы указал на него:

— Проводите…

Этим словом он отдавал приказ о казни. Есть пословица: "Кто увидит солнце — не замерзнет, кто увидит хана — не умрет позорной смертью". Абдылла-бек бросил на Исхака быстрый взгляд искоса. Исхак только рукой махнул.

— Гнилое дерево… Подпоркой не станет и на дрова не годится.

Султанмурат-бек не увидел рассвет грядущего дня.

Попался и Атакул-батырбаши.

Когда его подвели к дверям, он задрожал, ноги ослабели, и холодный пот выступил по всему телу. Но никак нельзя было остаться по сю сторону двери, и Атакул с трудом переступил порог, обуреваемый мало приятной мыслью о том, что сдерут с него кожу с живого в присутствии проданных им товарищей по оружию. Исхак был один, сидел и ждал.

Атакул поздоровался тихо и хрипло.

Исхак, подняв брови, молча смотрел на него. Смотрел так, что Атакул почувствовал себя как бы уменьшившимся, почти уничтоженным; он не мог решить, как правильнее повести себя, — то ли пасть Исхаку в ноги, то ли, наоборот, держаться гордо, поднять повыше голову.

— А, это ты, маргеланский бек! Заходи, заходи, — сказал Исхак с откровенной и злой насмешкой.

Ничего ему на это не в силах был ответить Атакул. Исхак слегка двинул рукой, повелевая садиться. Атакул бухнулся на колени. Приведший его Бекназар стоял поодаль и наблюдал за ним. Исхак покачал головой.

— Когда меня схватили люди Абдурахмана, ты был возле меня, Атакул? — спросил Исхак, но Атакул и на вопрос не отвечал. Исхак не успокаивался: — Ты, кажется, тогда повернулся ко мне спиной? Я, помню, видел твою спину…

Атакул кивнул. И тут-то закипела кровь у Исхака. Не сдерживаясь больше, он вскочил и закричал:

— Предатель! Сколько тебе заплатил Абдурахман? Изменник! — вскочив с места, он приблизился к Атаку-лу. — Говори же! Говори, подлец, кем, как не предателем, надо назвать тебя? Предателем и изменником!

— Черт попутал… Бог наказал… — пробормотал Атакул.

Исхак распалился еще больше.

— Ты должности искал повыше, а получить ее хотел полегче! Ты хотел, чтобы минги даровали тебе ее в благодарность за твои услуги!

Атакул молчал. Исхак сел на свое место и долго не мог справиться с собой, дышал тяжело и неровно. Наконец сказал:

— Наказание себе определи сам…

Подавленный Атакул безмолвствовал по-прежнему.

— Ну?

И тогда Атакул поднял голову, глянул и тотчас снова понурился.

— Смерть… — сказал он тихо.

Теперь промолчали Исхак и Бекназар. Атакул же неожиданно для самого себя внутренне собрался, в голове прояснилось. Он не просил пощады ни словом, ни взглядом и ждал, когда его прикажут увести.

— Мы, будь оно проклято, немало дорог прошли с тобою вместе, немало миновали переправ, — заговорил Исхак. — Легко ли нам осуждать тебя на смерть? Но ты предатель, и смерть тебе…

Атакул, который сам произнес для себя приговор, не дрогнул перед его неотвратимостью.

Исхак продолжал:

— Мы не можем простить! Только ты, Атакул, можешь смыть с себя позорное пятно… Черное пятно…

Атакул усмехнулся горько: "Своей красной кровью смою черное пятно, так выходит?"

— Слышишь, Атакул? Сам смоешь. Честной своей службой…

Атакул вздрогнул, не веря ушам своим.

— Честной службой не за страх, а за совесть, — сказал еще раз Исхак.

Почти детская радость охватила Атакула. Слегка подавшись вперед, он спросил:

— Исхак! Скажи откровенно и прямо, какой службы потребуешь от меня?

— Прямо?

— Да, скажи!

— Губернатор назначил тебя беком в Маргелан, так?

— Да.

— Ну, так и оставайся беком в Маргелане и постарайся укрепить и продолжить добрые отношения с губернатором.

Атакул глядел в недоумении.

— Войди в доверие. Стань посредником между нами и губернатором. Именно так и только так ты смоешь с себя черное пятно, более того — всему народу сослужишь службу. Понял?

— Понял, повелитель! — почти выкрикнул Атакул, а Исхак вдруг поглядел на него испытующе и недоверчиво.

— Смотри, батырбаши, если это только для того, чтобы вырваться отсюда…

— Кровью! Кровью своей… — задохнулся Атакул.

— Ты подумай хорошенько, ведь от нас вместе с тобой