— А кто это там кричал в тумане?

Я не знал, сам хотел бы услышать ответ. Ант несколько секунд молчал.

— Я думаю, это медведь-шатун, — ответил, наконец, он. — Мутант. Слышал про него. Он одиночка. Огромный, кровожадный. Его еще называют Хозяином Черного Леса. Даже волки-мутанты обходят его стороной. Такая вот легенда! Страшно?

— Не то, чтобы страшно, — ответила спокойно Соня, — просто, чтобы примерно представлять, с чем нам придется иметь дело.

— Я же говорю — легенда, — сказал Ант. — А это не значит, что правда. В легендах обычно много чего приукрашивают, преувеличивают. На самом деле это может быть, например, заяц-мутант. Голос страшный, а сам так себе!

— Скажешь тоже! — засмеялся я. — Заяц-мутант! Голосок-то у него совсем не заячий!

— Он в дупле сидит, — ответил Ант. — Большое такое дупло, эхо там гулкое, вот и кажется, что это большой зверь. Зайцы они тоже хитрые!

Из тумана снова раздался протяжный рёв, сильнее, дольше.

Мы остановились.

— Мне показалось, или голос все ближе? — спросила тихо Соня.

— Показалось, — ответил Ант, пошел дальше. — Но на всякий случай я бы не проверял. Рано или поздно, придется с этим зайцем встретиться, но лучше поздно. А пока не до него.

Он прибавил шаг.

По серой зоне идти было гораздо легче, хотя воздух здесь был так себе, душный какой-то, кислорода не хватало. Оно и понятно — растений-то нет, а из Большого Леса воздух не идет, его туман отсюда гонит.

Слева я заметил, как несколько высоких с метр травинок упали, словно их кто скосил. Пригляделся — в траве никого нет. Сами что ли?

— Не сами, — ответил Ант, — Это Черный Лес расширяется. Пойдем, посмотрим.

Мы свернули к упавшей траве. Еще несколько повалились.

Ант присел, показал рукой.

— Вот, смотрите.

Земля чернела на глазах, словно пропитанная нефтью, разливалась сантиметр за сантиметром, двигалась к зеленой траве. И там, где в черноту попадало растение — тут же чернело само под корень, слабело, истончалось и ломалось.

— Ужас какой-то, — произнесла Соня. — Прямо на глазах же!

— Да, — Ант поднялся, всмотрелся в туман. — Так вот это и происходит, волнами, по сантиметру то тут, то там. Говорят, еще лет двадцать будет расширение, а потом этот Лес изменится. Мы видели такое уже. Старый Черный Лес на западе, мы туда в экспедицию ходили в прошлом году.

— И что там сейчас? — спросил я, шагая рядом с Антом.

— Другой Лес. Не знаю, как его назвать. Измененный. Мы не углублялись, так же по краю прошли из безопасности.

— А как вы определили, что он был Черный раньше? — спросила с другой стороны Соня.

— Так мы до этого там были. Там еще, как здесь, туман был, облако это над Лесом висело. А потом облако испарилось и Лес, как это говорится, преобразился! Радиация ушла, но все стало по-другому.

Перед нами возникла небольшая преграда. Глубокий овраг, пересекающий оба Леса. В Большом Лесу он терялся в зарослях, в Черном — в тумане. Перепрыгнуть метров десять было проблематично. Нет, я бы смог, но остальные?

— Может небольшое деревце свалить? — предложил я.

Мы обернулись — поблизости небольших деревьев не наблюдалось. Только огромные деревья и жиденькие кустики.

— Да, — сказал Ант, заглянул за край оврага. — Это речка. Течет, так, из Большого Леса. Тогда это безопасно, идем туда.

И показал в заросли Большого Леса.

— А почему туда? — спросила Соня.

Ант пожал плечами.

— Да потому что там вода чистая. Она портится в Черном лесу — там я бы не советовал ноги мочить, можешь без ботинок остаться.

Мы с Соней тоже заглянули с обрыва. Речка шириной метра три, течение медленное, глубина ну, может полметра-метр. Я проследил за водой. Из Большого Леса она вытекала чистой и прозрачной, но, миновав границу Черного, тускнела, мутнела, а еще дальше метрах в двадцати начинала парить, словно нагревалась. Вполне возможно, что через сто-двести метров этой речки вообще уже не будет.

Да уж, в какое же гиблое место мы попали!

— Ну, вы чего там отстаете? — крикнул нам Ант из зарослей. — Не хватало еще потеряться нам тут!

Мы заспешили за ним.

— Но рации ведь работают? — уточнила Соня.

— Работают, — сказал Ант. — Пока. Но как они поведут себя в Черном Лесу — никто не проверял. Воздух там какой-то другой, заметили? — он, ухватился за висящий над обрывом куст, стал скользить вниз. — Не то чтобы дышать нечем, это тоже, но какой-то плотный, как желе. И туман мне этот не нравиться.

Ант ловко спустился к краю речушки, отпустил куст, оттолкнулся и легко перелетел три метра воды.

— Не ожидал от тебя такой прыти! — сказал я.

— Ха! — усмехнулся Ант. — Ты не смотри, что я худой и старый, кровь еще бежит по венам густая и горячая!

Таким же способом мы с Соней спустились к речке. Я помог ей перепрыгнуть, подставив руку для опоры. Она легкая, как балерина перелетела. Мне и вовсе было — перешагнуть. На другом бережку Ант забуксовал. Выдергивал хиленькие ветки из берега, никак ему не удавалось ухватиться за куст на обрыве. Я одним прыжком оказался наверху, наклонил куст.

Ант вывалился на траву, лег, переводя дыхание, обтер грязные руки.

— Ну, что, — сказал я. — Не такая уж и густая кровь, а?

Ант улыбнулся.

— Ну, у тебя погорячее будет, кто ж сомневался. Посмотрим, какая она у тебя лет так через тридцать станет!

Соня ухватилась за протянутую мной руку, легко вскочила на траву, встала сразу на ноги.

Из другой руки я протянул ей красивый большой цветок.

Ант поднялся рядом. Посмотрел на цветок, на ошалевшую Соню, улыбнулся.

Цветок я сорвал, когда Ант лежал на траве, а Соня еще не выбралась. Сделал это чисто инстинктивно, без задних мыслей. Сначала увидел, сорвал, понюхал — вкусно пахнет! — потом решил подарить.

Посчитал, что еще долго мы не будем в Большом Лесу, и захотелось сделать приятное.

Но Соня сначала отпрянула от меня, потом пригляделась к цветку, посмотрела на меня, улыбнулась, но не приняла подарок.

— Да что? — удивился я. — Цветок красивый увидел, решил сделать тебе приятное. Он, кстати, под цвет твоих глаз, очень даже стильно.

— Подтверждаю, — вставил Ант. — Под цвет глаз — точно…

— Ну, вот! — сказал я, протягивая цветок. — С днем рождения тебя, Соня!

Но Ант осторожно двумя пальцами взял цветок из моих рук и выбросил подальше в траву.

— Только это дурман-цветы, Ник, — сказал он. — Они усыпляют или галлюцинации всякие создают. Что ты задумал, Ник?

— В смысле «дурман»? — удивился я, посмотрел на Соню.

Соня весело рассмеялась, пошла первая вдоль оврага. Я заспешил за