Христоверы более позднего времени пытались обосновать подобный взгляд ссылками на пляску Давида перед ковчегом. Этот сюжет, в том числе, был известен по тексту пасхального канона.

Заканчивая разговор о князе Ефиме Мещерском, нужно сказать, что Тайная канцелярия решила всех участников дела разослать по «знатным монастырям, где есть тюрьмы»: князь Мещерский был сослан в Соловецкий монастырь, Григорий Ефимов – в Кириллов, Данила Васильев – в Вологодский Каменный, Алена Ефимова – в Вологодский Горский, Пелагея Ефимова – в Суздальский Покровский, Марья Босая – во Владимирский Успенский.

В 1730 году князь Мещерский был освобожден из ссылки по просьбе его жены Авдотьи.

Любопытно наблюдение А. С. Лаврова о том, что именно с делом князя Ефима Мещерского связан петровский указ от 21 февраля 1722 года, запрещающий оглашение икон чудотворными. Указ предписывал в случае, если в частном доме объявится чудотворная икона, провести освидетельствование и передать икону в приходскую церковь или монастырь[103].

Московская и Санкт-Петербургская следственные комиссии

После публикации Духовного регламента 1721 года[104], предписывавшего епископам узнавать, не водится ли в их епархиях суеверий, кликуш, «ложных чудес при кладезях и источниках», не бывает ли, как на Западе, сомнительного почитания мощей («например, святого первомученика Стефана тело лежит и в Венеции на предградии, в монастыре Бенедиктинском, в церкви святого Георгия, и в Риме в загородной церкви святого Лаврентия; тако ж много гвоздей креста Господня…»[105]), нет ли «церемоний непотребных», начались расследования религиозной жизни городов, деревень и сел. Для этой цели нередко вербовали преступников, которые освобождались от наказания, но обязаны были исправно доносить о случаях, описанных в Духовном регламенте.

Так, в январе 1733 года разбойник Семен Караулов сообщил московскому губернатору графу С. А. Салтыкову о том, что в четырех московских домах «чинятся непотребности». Для расследования подобных дел в Москве была учреждена следственная комиссия, созданная на базе Раскольнической конторы, в которую были введены светские и духовные лица для расследования дел особой важности – судья Раскольнической конторы статский советник Афанасий Савёлов[106] и асессор Иван Телепнев, архимандрит Донского монастыря Кирилл и игумен Сретенского монастыря Евсевий. В ходе следствия была организована также «особливо высокоучрежденная комиссия» в Санкт-Петербурге, в которую вошли члены Синода – архиепископ Новгородский и Великолуцкий Феофан Прокопович, архиепископ Нижегородский и Алатырский Питирим, архиепископ Сарский и Подонский Леонид, а также Андрей Иванович Ушаков, глава Тайной канцелярии, Андрей Иванович Остерман, член Верховного тайного совета, Алексей Михайлович Черкасский, обер-комиссар Петербурга.[107]

В указе от 7 августа 1734 года происходившее описывалось так: «Явившийся собою разбойник Семен Караулов доношением объявил, что в Москве имеются четыре дома, в которых-де чинятся непотребности и собираются в праздники по ночам разных чинов люди старцы-старицы и прочие, из них-де некоторые выбираются наставниками и садятся в передних местах, а прочие по лавкам, и, приходя-де, им кланяются в землю и целуют у них руки, и, собирая деньги, отдают, а другие из них пророчествуют, и по тому его, Караулова, показанию означенные разных чинов люди обоего пола семьдесят восемь человек, в том числе старцы и старицы, сысканы, и о чем надлежало, следовано, и по следствию-де явилось, что у тех людей наставница была Ивановского девичья монастыря, что в Москве, старица Настасья да две старицы и старец, которые-де приходящих к ним людей прельщали лживыми пророчествами и вместо причастия Святых Таин подавали резаный кусками хлеб и из стакана давали пить квас, а иногда и воду, и при том ведении для известия Святейшему Правительствующему Синоду в Санкт-Петербурге приобщен и экстракт, в котором показаны многие богомерзкие чинимые оными людьми противности»[108].

Знакомый с Угличским делом и входивший в состав петербургской комиссии архиепископ Феофан Прокопович соотнес московскую общину с угличской – в указе сказано, что 12 февраля 1733 года архиепископ рассказал членам комиссии о содержании угличского дела, которое за неделю до того было пересказано ему судьей Юрьева монастыря Андроником, который был архимандритом Угличского монастыря и непосредственным участником дела 1717 года.

В указе приведены также краткие сведения об учении и практике религиозного движения, официального названия у которого еще нет. В 1734 году название «хлысты» еще не вошло в обиход и никакого суждения о характере собраний, кроме того, что речь идет о тайной (а потому опасной) группе, вынесено не было. Складывается впечатление, что уникальность, отделявшая описанные в указе учение и практику от других существующих групп «раскольников» или «суеверов», была создана самой комиссией. Оказалось, что неизвестное ранее религиозное образование охватывает многие регионы страны, среди которых первенствующее место занимает Москва. Новое образование в указе 1734 года было наделено следующими чертами:

1. Собирались мужеский и женский пол с прилежным укрывательством в одно некое место, садились по лавкам по одну сторону мужеский, а по другую женский пол, а в начальном месте заседал оной прелести предводитель – муж или жена – якобы по чину пастырскому;

2. потом, взяв благословение у оной предводительной особы, с низким поклонением и целованием руки по две и по три пары, или с большим числом, иные муж с мужем, иные муж с женою, иные жена с женою плясали кругом по избе, как кто мог, высоко подскакивая, и сказывали, что на таковое плясение, или паче шатание, подымал их Дух Святой, приводя на то пребезумным развратом оное у Пророка слово Божье: «Вселюся в них и похожду», что глаголал Бог, обещавая верным своим благодатное свое неотступное присутствие, ведущее их на путь спасения, а не так шальному движению;

3. между тем некие из них палками и цапами [цепями – К.С.[109]] бивали себя;

4. а по таковом бешеном бегании некие же из них иногда мужеска, а иногда женска пола персоны, будто бы Духом Божьим движимые, нечто и прорицали или паче суесловные и смеходостойные враки и рассказы произносили;

5. хулили брак законный, установленный и благословенный от самого Бога: вменяя ложе брачное, нескверным от апостола или паче от Святого Духа нареченное, в скверну и в великий грех, и того ради приходящим в собрание их приказывали неженатым и впредь не жениться, а кто женат, разводиться с женами;

6. составили же себе весьма богомерзкою предерзостию и некое проклятое таинство, а именно принимали и ели из рук предводителевых, мужика или женщины, куски хлеба и пили квас, а иногда же и воду, вменяя то, окаянные, за Святое Причастие, с явственным Святых Христовых в Евхаристии Таин ругательством и отвержением;

7. они же твердили между собою, якобы