оскорбить приятеля. Василий поступает так же. Парней объединяет еще любовь к вечернему кутежу и отсутствие постоянной работы, из-за которой приходится зевать от тоски в офисе.

А вот материальное положение у них разное. Игорь живет на широкую ногу, но может себе это позволить – его маме принадлежат почти все торговые центры на МКАДе.

– Что? – не выдержала я. – Кто вам такое сказал?

– Игорь в интернете о матери не раз говорил, – усмехнулся Вадим. – Я-то в курсе, что он врет, а другие верят. Знаете почему? Елена Морозова – успешная бизнес-леди, у нее тьма магазинов. И мать Игоря так же зовут. Но они не родственницы, у них просто одинаковые имена и фамилии. Гарик этим пользуется, чтобы изображать из себя наследника фабрик, заводов и всех пароходов. Ему верят многие. Манон, например, твердо уверена, что получила жирного жареного гуся.

– Кто у нас Манон? – тут же поинтересовалась я.

– Мария Коркина. Но давайте сначала расскажу, как себя позиционируют Гарик и Базиль.

– Хорошо, – согласилась я.

– Гарик – сын мамы-миллиардерши, отец его – доктор наук, профессор, академик, работает на оборону, имя его светить нельзя, – сдерживая смех, начал племянник Антона. – Деньги в этой семье не считают, едят на золоте. Дом в Подмосковье, квартира на Арбате, в гаражах «Бентли», «Ламборгини», «Феррари» и другие авто. Одевается господин Морозов в Лондоне, Париже и Нью-Йорке…

– Хватит, – поморщился Сергеев. – Уже поняли, что сей вьюноша со взором горящим богат, как Крез, и талантлив настолько, что великий Леонардо от зависти в могиле переворачивается.

– Базиль беден, зато он потомок писателя Достоевского и балерины Майи Плисецкой, – продолжил рассказчик.

– А ничего, что они жили в разные века? – хихикнула я. – Литератор скончался в тысяча восемьсот восемьдесят первом году. А танцовщица появилась на свет в тысяча девятьсот двадцать первом. И, если память мне не изменяет, Майя Михайловна более пятидесяти лет счастливо прожила с композитором Родионом Щедриным.

– С вами скучно, – рассмеялся Вадим. – Вы, небось, в советское время в школе учились, ЕГЭ не сдавали, готовые ответы не зазубривали… Морозов у нас богат, как фараон египетский, а Гончаров родовит, из очень известной семьи. Они оба врали осторожно, непрямо, типа: «Ну ты же знаешь, кто у меня мама?» А в ответ: «Майя Плисецкая, это имя всем известно!» Непонятно почему, но остальные подписчики парней во лжи не уличают… Примерно год назад в чате появилась Манон, Мария Коркина. Она портниха, шьет одежду на заказ, мастерит кукол. Маша выставляет фото своих работ, активно торгует пупсами. Родителей у нее нет. Ничего о детстве и юности она не сообщает. Живет в Подмосковье, в селе Косякино, мечтает работать в каком-нибудь всемирно известном доме – «Шанель», «Диор», «Марни»… Она, пожалуй, единственная, кто не врет о себе, честно говорит: «Своей машины нет, езжу на метро, если в город попадаю». Ну и получила кличку Дитя Подземелья. Книги не пишет, стихи не слагает. Демонстрирует сшитые ею вещи, пытается их продать. Как-то раз сообщила, что завершила первую коллекцию. Сделала четыре юбки, столько же кофт, провела дефиле. Манекенщицами были три подруги… Сначала Манон влюбилась в Никиту, он тоже в чате «Гений». Потом по неизвестной причине девушка перестала заходить в чат. Вернулась через пару месяцев, стала любить Игоря. А потом написала: «Все надоели, улетаю на Бали». И все! Больше ее нет.

– Очень скучно живу, – заметил Антон Михайлович. – У других вон, все кипит, бурлит, через край переливается.

– Это, пожалуй, все, что я могу о них сообщить, – подвел итог Вадим. – Думаю, вам интересно получить еще такую информацию: Игорь и Василий исчезли из чата для «великих», ничего не пишут, а Манон объявила о свадьбе с Никитой, у них опять амур.

– Спасибо, – кивнула я.

Мой телефон звякнул. Я вынула его и побежала глазами по сообщению от Зарецкого.

Глава девятая

– Ты уверен, что выставка современного искусства находится здесь? – осведомилась я.

– Так написано в билете, – кивнул Иван. – Улица Розеткина, дом пятнадцать.

– Дом на месте. Вокруг полно машин, среди них много дорогих.

– Следовательно, мы прибыли туда, куда надо. Что тебя смущает?

– Наверное, экспозицию лучше открывать в людном месте, неподалеку от метро и поближе к центру. Мы сюда долго по пробкам добирались.

– Но автомобилей ведь полно. Вероятно, организаторы сделали ставку на обеспеченных людей, которые не пользуются подземкой. Посмотри вправо.

Я повернула голову и увидела большой плакат «Все средства от продажи произведений современного искусства направят в фонд спасения кенгуру». Подумала, что неправильно прочитала последнее слово, всмотрелась в текст и поняла, что не ошиблась. Цель выставки – добыть денег для сумчатых животных, не живущих в лесах, степях и городах России.

Пока моя голова пыталась переварить полученные сведения, мы с Иваном вошли в просторный холл. К нам мгновенно бросились две ростовые фигуры – заяц и собака.

– Добрый вечер! – заорал пес.

– Рады видеть спасителей кенгуров! – завопил длинноухий.

Дворняжка неделикатно пнула его.

– Кенгурятин! – живо исправил свою речь заяц. – То есть кенгурин!

– Вход бесплатный! – взвизгнула собачка.

– Купите билетик! – прибавил заяц.

– Мы можем войти просто так или надо приобрести билет на посещение экспозиции? – уточнил Иван Николаевич.

– Ни копеечки ни с кого не берем, – затараторила болонка, – мероприятие благотворительное!

– Купите билетик! – ныл заяц.

– Ребята, придите к единому мнению, – с трудом сдерживая смех, попросил мой спутник. – Бесплатно – это даром. С билетом – это платно.

– Не слушайте его, – затрясла головой собака. – Вы не первые, кого заяц с толку сбивает. За вход платить не надо. Билет – лотерейный. После завершения торжественной части состоится розыгрыш.

– Купите билетик! – скулил заяц. – Зеленый – пятьсот рублей, желтый – тысяча, красный – три тысячи. Соберите светофор! Помогите кенгурам! Пожалуйста! А то мне вломят за то, что люди не хотят в лотерее участвовать.

Иван крякнул, вынул кошелек, расстегнул его…

– Ура! – запрыгал длинноухий, выхватывая купюры из пальцев Зарецкого. – Спасибочки! Вы мой первый «светофор»! Бабушка, вы тоже билетик возьмите!

– Я уже приобрел, – пробурчал Зарецкий. – А пенсионерок тут не вижу.

– Так вот она, – тыча мне в лицо мохнатой лапой, объяснил длинноухий. – Ладно, пусть у старушки денег нет, но у вас, у внука ее, их до фигищи!

– Моя спутница – молодая женщина! – возмутился Иван. – И прекратите клянчить деньги!

– Так не себе же на котлеты прошу, а для кенгурятин, – чуть не заплакал зайчик. – Нас, вообще-то, предупредили: «Если с гостей меньше пятидесяти тысяч сдерете, то…»

Собачка стукнула напарника по затылку.

– Заткнись! Тетя, простите его. Петька дурак, стипендию не получает, еле-еле на второй курс переполз.

Иван схватил меня