уже допустил такую ошибку, к своему большому сожалению. В тот момент, когда его пальцы сомкнулись на ее плече, она вскрикнула, вырвавшись с такой силой, что поскользнулась и чуть не упала.

— Простите! — сказала она, когда восстановила равновесие. — Вы напугали меня.

— Это полностью моя вина, — пробормотал он в ответ.

То, что она съеживалась от его прикосновений, не предвещало ничего хорошего для их будущего. Он был чувственным мужчиной и, хотя не прочь был иногда поиграть в джентльмена, когда он женится — если он женится — он намеревался прикасаться к своей жене в спальне и за ее пределами. Будь он проклят, если в конце концов женится на хрупкой фарфоровой кукле, которая будет отшатываться при виде него. Такое положение вещей могло бы устроить представителей высших классов, но мистер Брэй — кузнец, у которого он в детстве учился, — был откровенно привязан к своей жене. Джастин всегда ожидал, что однажды у него будут такие же отношения со своей собственной невестой.

Хотя делать из Брэйсов пример для подражания было нелепо. Они никогда не относились к нему особенно хорошо. Долгие, одинокие годы его ученичества сопровождались рваной одеждой и вечно пустым желудком. Несмотря на это, мистер и миссис Брей заботились друг о друге и о своих собственных детях. Джастин был завистливым в детстве. Иногда ему хотелось услышать ласковое слово или почувствовать утешающее прикосновение. Но Брэйсы не проявляли особой доброты к приходскому сироте, находившемуся на их попечении.

Были ли родители мисс Рейнольдс добрее? Были ли они более любящими? Джастин не имел ни малейшего представления. Она никогда не писала ни слова о своих матери и отце, да и о других своих родственниках, если уж на то пошло. Он даже не знал, что у нее был брат, пока она не упомянула о нем во время их разговора в «Королевском гербе». Она была невыносимо непроницаема. Хотя он едва ли мог винить ее за это. Его собственные письма тоже были не особо информативными.

Он отпустил ее руку, чтобы спрыгнуть с края тропинки на пляж. Мисс Рейнольдс посмотрела на него сверху вниз с того места, где стояла. Ветер выбил прядь ее волос из-под шляпки. Она убрала ее с лица пальцами.

Он шагнул к ней с поднятыми руками.

— Если вы позволите.

Она кивнула в знак согласия, и он, обняв ее за талию, легко опустил на землю. Она весила не больше перышка, тулья ее шляпки едва доставала ему до плеча, но ее нельзя было спутать ни с чем. Она была теплой, с мягкими округлостями женщиной.

Женщиной, на которой слишком много проклятой одежды.

И все же, подумал Джастин, могло быть и хуже. У многих женщин, которых он видел в последнее время, юбки были не меньше десяти футов в окружности. Огромные юбки с оборками поддерживались проволочными обручами, которые могли задираться вверх при сильном ветре. Юбки мисс Рейнольдс были внушительного размера, но он не смог обнаружить под ними ничего похожего на клетку. И в самом деле, единственной защитой, которая, казалось, была на ней, был туго затянутый корсет из китового уса, жесткость которого он чувствовал пальцами.

— Вы сожалеете, что мы не взяли с собой Бутройда и горничную? — спросил он, все еще обнимая ее.

Ее и без того раскрасневшиеся щеки приобрели более насыщенный розовый оттенок.

— Нет.

— Я тоже. — Джастин сжал пальцы на ее талии, а затем неохотно отпустил. Он сцепил руки за спиной, чтобы не поддаться искушению снова прикоснуться к ней. — Пойдемте?

Она кивнула, и, не говоря больше ни слова, они пошли бок о бок по сухому песку.

Несколько минут они шли молча. Не было слышно ничего, кроме криков чаек и плеска волн. Дул сильный ветер, а море было более бурным, чем обычно. Оно с оглушительным грохотом разбивалось о скалы. Не раз он замечал, как мисс Рейнольдс смотрит на него со странным выражением на лице.

— Вам нравится побережье? — спросил он.

— Я никогда раньше там не бывала.

Он бросил на нее острый взгляд.

— Вы никогда не видели моря?

Она покачала головой.

— Нет, пока карета не перевалила через высокий холм по дороге в Кингс-Эббот. Я выглянула в окно и… увидела его.

Джастин не мог себе этого представить. Он родился на побережье и провел большую часть своей юности, карабкаясь по скалам и плавая в открытом море. Пляж за пределами Эббот-Холкомба был его надежным убежищем; туда он убегал всякий раз, когда жизнь с Брэями становилась невыносимой.

— Как вам? — спросил он ее с искренним любопытством.

— Оно огромное, — сказала она. — Безграничное. Оно заставляет меня чувствовать себя очень маленькой.

Она продолжила разглядывать узкую полоску пляжа, пока они шли дальше в молчании, пристально глядя сначала на скалы, а затем на длинную пустынную береговую линию. Джастину стало интересно, что же так привлекло ее внимание. Вокруг не было ничего, кроме голых, одиноких скал и пустынных песчаных полос. Он попытался представить себе все это ее глазами, но это оказалось бесполезным занятием. Он был слишком циничен и в присутствии такой прекрасной леди болезненно осознавал многочисленные недостатки своего дома.

Он почувствовал почти то же самое, когда впервые увидел ее в аббатстве. Это место должно было стать ее домом, если они поженятся, возможно, на всю оставшуюся жизнь. И все же сама королева Виктория не могла бы выглядеть более неуместно, чем Хелена Рейнольдс, так чопорно восседавшая на потертом библиотечном диване.

— Лондону и в подметки не годится, не так ли? — спросил он.

— Разве?

Она продолжала пристально смотреть на скалы.

Он засунул руки в карманы брюк и немного отстал от нее.

— Их нельзя сравнивать. Лондон полон жизни. Полон энергии и промышленности.

— Возможно.

— А еще есть развлечения. Шоппинг на Бонд-стрит. Прогулки верхом в Гайд-парке. Посещение Зоологического сада. Все, чего хочется, можно найти всего в нескольких минутах езды на кебе.

— Да, но… — Она оглянулась на него. — Для тех, кто не любит подобные развлечения, Лондон — это пустая трата времени, вам не кажется?

— Мы говорим гипотетически? — спросил он. — Или мы говорим о вас?

Она не ответила.

Он ускорил шаг, чтобы снова оказаться рядом с ней.

— Я отказываюсь верить, что в Лондоне нет ничего, от чего вам будет жаль отказаться. Возможно, книжный магазин или кондитерская, где вы покупаете свои любимые сладости.

— Я не люблю сладкое.

— Тогда ваши любимые книги. Я полагаю, вы любите книги

Он увидел, как она слегка приподняла губы.

— В Кингс-Эбботе нет книжных магазинов. Как и библиотек. Если кто-то хочет почитать новейшие