Хотя у нас вчетвером часто были разные мнения о том, как лучше воспитывать наших племянницу и племянника, мы были едины в нашей любви к близнецам, и это было намного сильнее любых разногласий, которые у нас могли возникнуть, когда дело доходило до тонкостей их воспитания.

— Пошли, большой парень, — сказал я. — Давай поднимемся наверх.

Однако прежде чем мы успели сделать еще один шаг, нас окликнул чей-то голос.

— Куда вы идете?

Мгновенная ухмылка появилась, когда я повернулся, чтобы увидеть большое, улыбающееся лицо Хэтти, ее нетерпеливое выражение, обрамленное копной песочно-светлых волос. Она подбежала ко мне, взвизгнув и обняв Генри.

— Ну, привет тебе, маленькая леди! — сказал я, наклоняясь и присоединяясь к объятиям.

— Эй! — Генри возмутился, не будучи большим поклонником объятий. — Отпусти меня!

— Куда ты ходил? — спросила Хэтти. — Я была напугана.

— Я был в лесу.

— Но на улице холодно!

Я отступил назад, наблюдая, как эти двое препираются так, как могли только близнецы. Так случилось, что я сам был экспертом в этом вопросе, только что немного повздорив со своим собственным близнецом. Эти двое безумно любили друг друга, хотя Хэтти была единственной, кто стремился показать это.

Я поднял глаза и увидел Мака в другом конце комнаты.

— Слышал, ты планировал вымыть Генри перед ужином? Не мог бы ты вымыть их одновременно?

— Конечно, я мог бы вымыть их вместе, если собираюсь наполнить ванну. Ты готова, Хэт?

— Ага! — Она просияла, явно счастливая быть частью процесса. Хэтти была более застенчивой из них двоих, менее буйной, менее стремящейся попасть в беду. Однако когда речь шла только о семье, она всегда была солнечным светом и улыбалась, наделенная тем же оптимизмом и позитивным отношением, что и ее мать.

Мы направились наверх, Хэтти вытягивала из Генри все подробности его приключения, пока мы шли в ванную рядом с детской комнатой. Я наполнил ванну и снял с детей грязную одежду, убедившись, что ванна была приятной и с пузырьками, прежде чем погрузить их обоих в воду.

Мне нравилось ежедневно купать детей. Они вдвоем росли прямо на моих глазах, и казалось, что только вчера они говорили невнятным голосом и ползали повсюду. Когда они были в ванне, плескались и хохотали во все горло, они были детьми насквозь.

К тому времени, как мы закончили мыться, запахи из кухни внизу стало невозможно игнорировать. Маркус и я занимались большей частью готовки пока Генри, Мак и Адам отправились по своим делам, но теперь, когда они вернулись, они взяли на себя последние штрихи в приготовлении.

Я помог детям одеться, Генри и Хэтти надели свои лучшие рубашку с воротничком и платье соответственно, оживленно болтая о всевозможных блюдах, которые они собирались съесть. Разговор шел в основном о пироге и мороженом, разумеется, домашнем.

К тому времени, как дети были вымыты и одеты, я был настолько готов к еде, что не мог ясно мыслить. Я отнес близнецов вниз на кухню, где остальные парни были заняты приготовлением еды к подаче. Кухня была полностью деревенской, огромной и просторной, с медными кастрюлями, висящими над островом, и деревянным фермерским столом в стороне, достаточно большим для десяти человек.

— Чертовски вовремя! — сказал Адам.

Мак протянул руку и хлопнул его по плечу.

— Язык!

— Чер…, то есть, блин, — сказал он, немного смущенно кривя лицо.

Маркус усмехнулся, расставляя тарелки на столе и качая головой. Дети были у нас почти целый год, но все равно мы все еще работали над тем, чтобы избавиться от привычек, которые выработались за годы холостяцкой жизни.

— Я вижу, ты нашел время подстричь свою бороду, — сказал мне Мак с легкой ухмылкой.

Я рассмеялся, делая вид, что распушаю бороду.

— Ты хотел бы отрастить такую бороду, старик, — подзадоривал я.

Он издал лающий смешок.

— Хорошо, Гризли Адамс, — сказал Адам. — Тащи свою задницу сюда и помоги нам накрыть на стол. Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее сядем за стол.

— Звучит чер… достаточно хорошо для меня.

Мы приступили к делу, загрузив стол индейкой, соусом, начинкой, печеньем и всеми другими традиционными блюдами. Генри и Хэтти помогали расставлять столовое серебро и салфетки. К тому времени, как мы закончили накрывать на стол, я был настолько готов к еде, что мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не схватить ближайшую ножку индейки и не вгрызться в нее, как чертов пещерный человек.

Наконец мы сели, Мак налил нам вина, а детям молока. Освещение на кухне было приглушенным, несколько свечей создавали атмосферу своим мерцающим пламенем. Снаружи все еще шел снег, и солнце опустилось достаточно низко, чтобы немного стемнело. Учитывая еду, компанию и снежную погоду, это было почти идеальное Благодарение.

Мак прочистил горло, давая понять, что ему есть что сказать. За столом воцарилась тишина, и все мы обратили свое внимание на нашего старшего брата.

— Что ж, я не из тех, кто произносит речи. Но я думаю, что было бы упущением, если бы я не сказал несколько слов, учитывая, насколько этот День благодарения отличается от нашего предыдущего.

Серьезное выражение появилось на всех наших лицах. Ему не нужно было упоминать, что он имел в виду.

— Прошел почти год с тех пор, как мы потеряли Кристен, — сказал он.

Он имел в виду нашу сестру, мать Генри и Хэтти. Генри сидел рядом со мной, и я положил руку на его крошечное плечо.

— И я не знаю, как вы все, но не проходит и дня, чтобы я не думал о ней, не думал о том, как многого нам всем не хватает без нее в нашей жизни.

Мак сглотнул и закрыл глаза. Если то, что я чувствовал, было каким-то показателем, то простое упоминание о Кристен было тяжелым для него.

— Хотя ее больше нет с нами, мы были благословлены двумя удивительными маленькими людьми. Это само собой разумеется, но год назад никто из нас и представить себе не мог, что мы будем вместе растить детей. Но Генри, Хэтти, я хочу, чтобы вы двое знали, что все ваши дяди безумно любят вас, и то, что вы есть в нашей жизни, заставило нас чувствовать себя более полноценными, чем мы когда-либо могли себе представить.

Я сжал плечо Генри, и он посмотрел на меня с улыбкой.

— В этом доме много любви, — сказал Мак. — И поскольку мы начинаем праздники вместе, я могу с уверенностью сказать, что это будет только расти. — С этими словами он поднял свой бокал вина. — Выпьем за нашу семью.

Мы