На моем лице появилась кривая усмешка, когда я обнаружил часть земель казначея или повытчика. Ставленник императора, который следит за отгрузкой магических кристаллов и надзором за губернией в целом. Он явно добавит проблем моим планам.

Но где сложности — там и возможности. Казначеи имеют прямой доступ к кристаллам.

Оставил эту мысль на потом и снова сосредоточился на карте. Ситуация стала более понятной. Однако желудок недовольно заурчал. Еще бы, ведь еды мне так и не принесли. Жопошники… Могли бы хоть покормить перед тем, как кидать в это все.

Закончив с картой, я углубился в изучение монстров. Десятки, нет, сотни видов! У них тоже есть свои ранги, похожие на человеческие. Каждое существо имеет свою магическую силу. Это придает им преимущество в схватке.

Магия как-то изменила животных. Когда все произошло, никто не знал или предпочитал молчать. Но факт остается фактом: твари появились, захватили часть территорий и стали настоящей угрозой для человечества.

Они предпочитали людей в качестве деликатеса, а магов и вовсе считали лакомством. Я передернул плечами при мысли, что кому-то может захотеться меня съесть.

— Не желаете ли ливерной колбаски из оранжевого волка? — пробормотал я себе под нос с усмешкой, пародируя официанта. — Очень полезно для восстановления магического потенциала.

Потом дело дошло до алхимии, и тут все стало сложнее. Оказалось, что для работы с ингредиентами, добытыми из тварей, нужен особый дар. Это отдельный вид магии, способный соединять разные элементы в нечто мощное и полезное. И, конечно, знания — куда без них.

Алхимики в этом мире были ценны не меньше, чем маги, а их работа нужна всем. Ладно, в перспективе можно будет найти кого-то, кто разбирается в этом лучше. Пока что нужно сосредоточиться на более насущных вещах.

Оставив книги по алхимии, я взял последнюю брошюру. О, как же она была наполнена пафосом! Долг, честь, роль императора и аристократии в жизни страны… С этим я знаком не понаслышке.

— Печально, — выдохнул я, когда дошел до описания земель и магических кристаллов.

Количество кристаллов в Русской империи оказалось ничтожно малым. В прошлом мире они тоже не росли как грибы, но здесь их дефицит казался просто ужасающим. Кристаллы прорастали в земле, камнях, даже в водоемах. Вот только в разы реже, чем там, где я родился. Из основной ареол обитания серая зона.

В моем государстве они были куда более распространены, даже до захвата территорий. Здесь же это редчайший ресурс. Настолько, что их начали перемалывать в пыль, чтобы использовать для магии и артефактов. Даже название этому придумали — «манапыль». Она встречается на телах монстров и внутри их органов.

«Дошли до того, что пыль собирают», — хмыкнул я, вспоминая былое изобилие. Это многое объясняет. Если здесь настолько ограничены ресурсы, значит, контроль над ними — ключ ко всему. Развиваться магу в таких условиях крайне сложно.

Отложил книги и почувствовал, как в животе снова неприятно заурчало. Ничего удивительного. После всего свалившегося на меня не мешало бы чем-нибудь перекусить.

Решил, что на кухне должно быть хоть что-то съедобное. Встал с кровати, открыл дверь и на всякий случай огляделся. Коридор пуст. Решительно направился вперед, стараясь ступать тихо.

Когда проходил мимо кабинета главы рода, услышал приглушенные голоса. Один из них принадлежал Виктории, и она явно была недовольна.

— Отец! — с упреком произнесла женщина. — Оставь Павла в покое! Пусть живет своей жизнью!

— Вика, — усталость в голосе Магинского казалась почти осязаемой. — Ты же знаешь, что я не могу. После смерти Александра мы утратили земли. Это же надо было проиграть такому слюнтяю, как Славик Зубаров.

— Я лишилась мужа, а Павел — отца, — в ее голосе послышалась обида, смешанная с горечью.

— Мы все что-то потеряли, — хмыкнул Магинский. — Без него нашему роду конец. И ты это прекрасно знаешь, как и я.

Я застыл на месте. Семейная драма разворачивалась прямо за дверью. Интересно… Но вот встречаться с Викторией после такой беседы мне не хотелось.

— Это все ты! — голос женщины стал звонче, резче, как натянутая струна. — Тебе всегда мало! Больше, больше, и вот, к чему это нас привело!

Тишину нарушил глухой звук. Судя по всему, Магинский ударил кулаком по столу.

— Хватит! — рявкнул он. — Ты женщина. Думаешь только о сыне. А я должен думать о роде!

— Потому что я мать! — воскликнула Виктория.

— А я — глава рода, — ответил ей Магинский гораздо тише, но уверенно и твердо. — Все уже решено. Ты отправляешься в столицу. Поживешь пока у Криворогих.

Я невольно улыбнулся. Семейные разборки? Прекрасно. Но вмешиваться в это явно не в моих планах. Слушать дальше тоже не было смысла, да и Виктория вот-вот могла выйти.

Развернувшись на пятках, я спустился по лестнице. Разговоры за закрытыми дверями всегда могут открыть много интересного.

«Похоже, старик знатно накуролесил», — подумал я. Судя по тону главы рода, ему плевать на все, кроме этого самого рода. В общем, как всегда. Жалеть меня точно не будут, скорее только использовать. Но это мы еще посмотрим, кто кого…

Добравшись до кухни, я огляделся. Пустые кастрюли и сковороды красноречиво говорили о том, что дела с финансами здесь обстоят не лучшим образом. Полки шкафов тоже не радовали изобилием. И это, мягко говоря, настораживало.

Пройдя вдоль ряда старых шкафов, я все же наткнулся на что-то съедобное. На одной из полок расположилась тарелка, накрытая тряпкой. Под ней обнаружились несколько пирожков.

Откусив первый, я неожиданно ощутил вкус капусты. Улыбнувшись, пробормотал:

— Мои любимые.

Закинув один пирожок в рот, я схватил еще пару в руки. Начал их поглощать с таким наслаждением, будто ел самый изысканный деликатес. После всего, что сегодня произошло, даже капустные пирожки казались мне настоящим кулинарным шедевром.

Тут мое внимание привлекло движение за окном. Я заметил паренька. Худенький, рыжий, высокий и весь в черном. В руках он держал какой-то сверток, и его взгляд постоянно метался из стороны в сторону. Так, будто он что-то украл и теперь боится, что его поймают.

Я лениво расположился у окна, наблюдая за ним, как за театральной постановкой. Мозг требовал передышки, так что я позволил себе расслабиться. Каждый откушенный кусок пирожка становился частью этого «спектакля».

Вдруг на «сцене» появился еще один участник. Здоровенный мужик лет сорока,