Шрифт:
Закладка:
Глава 10. Четверть заканчивается, а я узнаю историю Генри Тальбота
А потом наступили выходные. А после выходных еще одна неделя. А за ней новая. Утром было темно, и мне ужасно хотелось спать. Поэтому мама никак не могла разбудить меня в школу. Когда ей это все-таки удавалось, я зависал на каждом шагу – как телефон, когда в нем открыты все приложения. Приложение по открыванию глаз. Приложение по попаданию ногами в штаны. Приложение по чистке зубов. Приложение по поеданию завтрака.
– Съешь хотя бы два кусочка чего-нибудь, – умоляла мама. – Иначе испортишь себе желудок.
У лифта мама обнаруживала, что я пошел в школу в тапках, а внизу – что я забыл взять рюкзак. Поэтому в школу мы приезжали последними.
– Тебя ругали? – каждый раз потом спрашивала мама.
– Нет, просто сказали побыстрее садиться на свое место.
– Ваша учительница – святой человек, – вздыхала мама.
Учительница, и правда, была добрая: она как будто не замечала, что на уроке я продолжал спать. Спать теперь хотелось весь день и до самого вечера. Тогда я наконец просыпался и хотел гулять по гугл-картам, смотреть «Гравити Фолз», строить дом для хомяка или механизм в виде дракона. Уже давно я придумал сделать электродракон-пукач (пукач – потому что благодаря турбинному двигателю он пукает и взлетает). Я нарисовал крылья, покрытые перьями, выплавленную из железа голову, кабину пилота, топливный бак и балку для шеи. А еще мощную колонку для рычания.
Но я ничего не успевал сделать, потому что мама гнала меня в постель.
– Морковкин, заканчивай, убирай игрушки, собери рюкзак на завтра, чисти зубы и марш в постель.
– Так нечестно! Я только начал играть!
– Раньше надо было начинать. Завтра я опять не смогу разбудить тебя вовремя, и мы опоздаем.
– Но у меня совсем нет свободного времени!
А утром я опять качался в кровати, как зомби, и пытался засунуть в одну штанину две ноги. Времени у меня действительно почти не было, поэтому я никак не успевал выяснить, что значит AD ASTRA. И у Макса тоже не мог спросить, потому что последние две недели он болел и занятий в фотокружке не было.
Почти каждый день к нам приходил Крысозаяц. А иногда даже оставался на ночь. Один раз мне приснился кошмар, как будто мы с мамой едем в лифте и вдруг он разгоняется и со страшной силой вылетает через крышу дома прямо в небо. В этот момент я проснулся и понял, что не могу пошевелиться от ужаса.
– Мамочка! – заорал я.
Но мама спала крепко, а рядом с ней храпел Крысозаяц. Поэтому я еще немного поорал, а потом схватил Вильгельма и со скоростью света понесся в мамину комнату.
– Что случилось? – спросила мама.
– Мне приснился страшный сон. Можно я посплю с тобой?
– Залезай. Только тихо.
Я залез к маме под мышку и свернулся калачиком. Засыпая, я увидел, что спина Крысозайца вся покрыта родинками и напоминает карту звездного неба.
Однажды мы с мамой пришли домой. Крысозаяц возился на кухне и чинил стиральную машину. Я думал, мама рассердится и скажет, что привыкла сама решать свои проблемы (так она обычно говорит бабушке, когда та пытается научить маму все делать правильно или заполнить продуктами наш холодильник), но она обрадовалась и даже чмокнула Крысозайца в макушку. От всего этого я все время злился. А чем больше я злился, тем несчастней себя чувствовал. А чем несчастней я себя чувствовал, тем ужасней казалась жизнь.
Но однажды я пришел в школу, и учительница сказала:
– Вот и подошла к концу четверть. Эта неделя последняя, а потом будут каникулы. Как же незаметно пролетело время!
Последнее утверждение показалось мне сомнительным, но я не стал спорить. Пусть думает так, раз ей хочется. Зато Макс наконец выздоровел. Каждый раз Макс рассказывал нам о знаменитых фотографах и что-то из истории фотографии, а потом давал задания.
Мы узнали, что:
• Яркий свет во время вспышки – результат смешивания разных порошков. Если бы фотограф смешал что-то неправильно, вместо вспышки мог бы произойти настоящий взрыв.
• У названия «Кодак» нет никакого смысла! Его основателю Джорджу Истману так нравилась буква «К», что он придумал вокруг нее слово. Зато «Кэнон», оказывается, значит «канон», то есть правило или закон, а «Олимпус» – это Олимп, гора, где жили древнегреческие боги.
• Оказывается, фотографии котов вошли в моду не в наше время, а дико давно – в XIX веке, когда Гарри Пойнтер (почти Гарри Поттер!) запечатлел своих котов – а их у него было немало. На его снимках коты отдыхали, пили молоко, дрыхли в корзинах, катались на трехколесном велосипеде, роликах и так далее. К этим фотографиям Пойнтер придумывал смешные подписи или поздравления с Новым годом и другими праздниками.
• Первую фотографию в истории сделал Жозеф Нисефор Ньепс почти двести лет назад. Целых восемь часов он снимал вид из своего окна – и у него наконец получилось. Правда, на фотографии почти ничего не видно – только размытые очертания домов.
В последнюю пятницу перед каникулами Макс рассказал нам историю настоящего изобретателя фотографии. Все думают, что ее придумал Луи Дагер, хотя на самом деле он просто успел первым раструбить о своем изобретении. Раньше, чем Генри Тальбот. За несколько лет до того, как Дагер объявил о своем открытии, Тальбот придумал, как получить на бумаге изображение, которое бы не выцветало. Он сам был в шоке от того, что получилось. «Дом нарисовал свой собственный портрет!» – говорил он. И вдруг – опа – он узнаёт, что какой-то проходимец изобрел нечто похожее, да еще и назвал в свою честь дагеротипией. Тальбот пытался доказать, что он сделал свое открытие раньше, но все решили, что у него просто плохой характер. Тальботу пришлось сдаться. Под конец Макс показал нам его фотографию: старый Тальбот сидит на стуле и сжимает в руках объектив. Вид у него недобрый – и неудивительно, учитывая всю эту историю.
Под конец Макс предложил нам сходить на каникулах на выставку одного знаменитого фотографа, который объездил весь мир. Интересно, был ли он в Уналашке?
Глава
