сторону которого ложилось и повторялось одно и то же изваяние: люди, здания, деревья, звери – все под солнцем. Стоя на треугольнике, они как-будто бы отбрасывали тени или вернее будет сказать, отражались во внутренней части треугольника, как стоящий на берегу, отражается на водной глади, с тем лишь отличием, что внутри треугольника изображение солнца было единым для всех плоскостей. И на поверхности единого солнца красовался причудливый инструмент, возможно секстант, а может быть футуристичный циркуль, одно можно сказать наверняка, в совокупности солнце и инструмент по своей форме чем-то напоминали глаз.

Михаил прошел сквозь арку и очутился в широченном холле, свет факела едва-едва достигал его стен, вдоль которых стояли, но самих стен не касались, рамы, оконные или дверные не понять, или быть может снова арочные своды, на сей раз небольшие и простые, без изящных украшений. Пройдешь сквозь такую и никуда не попадешь, лишь в стену упрешься. Сделаны эти арки не из камня, парень проверил, они металлические.

«Декор?»

Отправился дальше, миновал несколько некогда жилых помещений, некоторые обвалились, некоторые покрыты пеплом, словно в них бушевал пожар. Кое-какие из комнат напоминали амфитеатры.

«Или быть может аудитории?»

Михаил все шел и шел, и оказался в огромном чертоге. Гигантские каменные колонны, державшие свод скрытого в темноте потолка, выстроились в два ряда по прямой. Коридор из колонн. Парень отошел в сторону, заглянул меж колоннами – пустырь и тьма. Ушел в другую – там обвалился пол, зияет бездна.

Михаил продолжил идти и достиг места, где коридор резко расширился, колонны расходились в стороны полукругом, далее стояли ряды каменных скамей, а за ними показалась гигантская сфера, три метра в высоту, не меньше. Она лежала в небольшой выемке в полу,которая не давала сфере укатиться. Михаил обошел сферу слева, ее поверхность была испещрена магическими кругами, символами и различными узорами. Рядом со сферой стоял не менее огромный куб. Парень приблизился и различил на нем:

«Цифры? Не арабские конечно, но все же… Нули и единицы. Двоичная система?» – погладил подбородок и призадумался, но выводов конкретных делать не рискнул.

Шаг в сторону, уперся в стену. Данный полукруглый зал - это конец чертога. На стене барельеф, изображающий звезды и линии между ними, но это не созвездия, среди фигур записи:

«Формулы, функции, теоремы и прочее. Чертежи? Геометрия? Вон узнаю теорему Пифагора, но здесь она называется по-другому» – присмотрелся, почесал макушку и кое-как разобрал почти стершуюся подпись – «Кажется… Закон удвоения плоскостей? Бред».

Шел вдоль стены и набрел на пирамиду, стоявшую справа от сферы. Необычная пирамида. Магические письмена – естественно. Четыре грани и четыре угла – бывают такие пирамиды (называются тетраэдрами), это нормально. А вот то, что она стоит верх ногами, балансирует на одном из углов – это как объяснить?

«Почему она не падает?» - приблизился парень к пирамиде, погладил подбородок и пальчиком легонько прикоснулся к ней.

– Как странно – Мишаня снова гладит подбородок, а пирамида стоит – Идеальный бал… Ой… – пирамида кренится – Ой-ей! – пирамида падает, а парень визжит – Бля-я-я! – и отбегает в сторону.

«Ба-бах!» – оглушительно. Трещины расходятся по полу. Пирамида лежит на одной из сторон. Вполне себе целая. Отойдя подальше, Мишаня оглянулся.

– Фу-у-ух! Не сломал…

Но вдруг магический чертеж на пирамиде загорается ядовито зеленым светом и приходит в движение, руны и линии преображаются, переплетаются, меняют форму. Пирамида приподнимается в воздух словно невесомая, возвращается в исходное положение вершиной вниз и опускается, становится на пол, а зеленый свет меркнет.

- Вау!

Пирамида должна была бы встать как прежде, но ее угол врезался в трещину. Пол скрипит и корежится, на него через острее вершины давит весь вес пирамиды. Трещина расширяется, по каменным плитам черной паутиной расползаются разломы.

– Ой-ёй… – взялся за голову парень.

Камень крошится.

– Только не... – прикрываясь руками, украдкой пятится.

«Хрясь!» – земля разверзлась. Пирамида проваливается сперва наполовину, а затем и вся, под скрежет камня, уходит под землю. Три-четыре квадратных метра плитки грохоча «ту-ду-дух!» обваливаются вслед за ней. «Бах!» – раздается откуда то снизу. Пол дрожит, а чертог сотрясается. Мишаня зажмурился и втянул шею в плечи, пятясь он шатается. «Бах! Ту-дух!» – еще два удара, с потолка сыпется пыль и каменная крошка, земля трясется. Парень в спешке отступает подальше от места обвала, проходя мимо куба, опирается на его грань, миновав куб, раскидывает руки в стороны, балансирует, чтобы не упасться. «Ба-бах!» – последний удар, Мишаня падает на задницу.

Тряска вскоре кончается, и наступает гробовая тишина. Парень сидит схватившись одной рукой за голову, другой прикрывает рот, а факел он уронил. Тишина звенит, но через несколько мгновений сквозь нее прорывается тихий «цок», который эхом разносится по чертогу.

Мишаня приходит в чувство. «Цок... цок...» звучит еще раз и еще раз. Парень оглядывается, хватает факел и вскакивает. Невозможно определить откуда доносится звук. Мишаня наутек, видит узкий проход и ломится к нему, но замирает, из прохода раздается: «цок… цок… цок…» – стальные сапоги стучат по каменной плитке; «чик-чик» – работают шестерни. Путь парню преграждает: «Доспех?» – но нет, пластины не доспех, они лишь прикрывают механизмы, которые в движение приводят автоматона. Мишаня выставляет факел вперед.

Первым, что показалось на свет были покрытые ржавчиной механические ноги, одна из них немного покорежена у основания бедра. Автоматон хромает, слегка скрючен и горбится. Над широким тазовым механизмом худой стержень позвоночника удерживает каплевидный торс, его пластины, так похожие на кирасу, покрытый рунами. Одна рука отсутствует, у основания плеча торчат погнутые детали – шестерни и гайки, кусочек плечевого поршня. Другая рука в целости, прямое тонкое плечо удерживает большую, как будто латную, перчатку предплечья. Из торса сверху выпирает сферообразная голова, обшитая почти слошной стальной пластиной.

Автоматон не выше Михаила, даже если бы он выпрямился, то едва ли набрал бы метр шестьдесят. А рост парня метр восемьдесят.

Из механической головы выпячивается один единственный глаз, напоминающий объектив фотоаппарата. При взгляде на парня, его веки–створки закручиваются и раскручиваются по спирали «чик-чок», кольцо диафрагмы крутится «ц-ц-ц-цк!», объектив фокусируясь выдвигается удлиняясь и сдвигается становясь почти плоским «вжик-вжик».

- Эм… Это не я – неуверенно пролепетал Мишаня – оно само…

Парень отступает, автоматон делает полшага и наклоняет тело вперед. Михаил кладет руку на меч. Механический глаз крутится, никак не может сфокусироваться.

- Не приближайся – говорит чуть-чуть увереннее – Спокойно Мистер Робот.