– О бля! Красный жрец! – было сказано басом.

– Тревога! Тревога! – заверещал хриплый голос.

– Бей! Вали его! – провизжал юношеский голосок.

– Не убивать! – властно приказал рыцарь.

– Нет, я не... – попытался произнести парень, убирая ладонь от лица, он слегка привык к яркому свету. Но первым, что он увидел после, был кулак в латной перчатке. И прежде чем почувствовать боль, Мишаня услышал хруст, с которым ломается его собственный нос...

Эпилог

А в то же самое время, в подземелье, во мраке Мидженрайха, на том самом мосту в кромешной темноте сидит, свесив над пропастью ноги, фигура похожая на человека.

Рядом с фигурой распласталось уже издохшее чудовище, толи паук, толи скорпион. На кончиках лап шестипалые ладони. Хвост изображает рожицу, искривленную от боли, из макушки которой торчит жало. На туловище черный мех. Шестнадцать глаз на скорпионьей голове выпучены и безжизненны. Изо рта выпячиваются клешни.

Фигура человека весело и бодро болтает ногами «тра-ля-ля», выковыривает глаз чудовища кинжалом, проглатывает его целиком, затем срезает с лапы кусочек мяса и сразу пожирает его сырым. Пережевывая чавкает, смакует вкус.

По мосту идут люди в красных мантиях, над их головами парят светящиеся сферы. Лица скрыты капюшонами. Они достигают тела чудовища, останавливаются перед его убийцей.

Убийца чудовища встает, выходит на свет. На нем рванная одежда и потрепанная во множестве битв, красная мантия. Его лицо... Ох! Что это за лицо? Наш Михаил один в один (до стрижки), но без шрамов. Почти наш Михаил. Его глаза, и радужку, и белок, заволокла тьма. Парень чешет бороду, на кончиках его пальцев, длинные острые черные когти.

Человек в красном, тот что впереди всех остальных говорит:

– Здравствуй. Брат?

В ответ на приветствие Михаил улыбается «хы-хы!», улыбкой недоступной для людей. Уголки губ растянуты почти что до ушей, в разрезе рта вместо зубов блестят клыки. Он, раскинув руки в стороны и усмехаясь, торжественно провозглашает:

– Братья, утопим мир в крови...