— Ты не спеши, — тоном опытного человека остановил его председатель и отложил бумажку. — Погоди, осмотрись немного. У нас, Хошгельды, работы в колхозе по горло. Понял? Не так все просто, как тебе кажется с первого взгляда. Вот, возьми нас, мы можно сказать, ночами не спим, круглые сутки трудимся и то не везде поспеваем. Так что тебе, Хошгельды, прежде чем браться за дело, следует потуже подпоясаться…

И Покген, все больше, и больше воодушевляясь, стал рассказывать о многообразном хозяйстве артели, которую он возглавлял уже не первый год, о недавно заведенных плантациях хлопчатника, о виноградниках, о богарных посевах пшеницы, о выкормке шелковичных червей, о бахчевых, о пасущихся в пустыне стадах, о ковровой мастерской, славящейся далеко за пределами района.

— Вон сколько дел у нас, — говорил он, гордо приосанившись, — да ничего, справляемся. Во время войны было куда труднее, одни женщины оставались, и то вытянули. А теперь и подавно справимся. План каждый год перевыполняем. Не было года, чтобы меньше ста процентов давали. Вот какие у нас дела, дорогой Хошгельды. Ну, нам, руководству, приходится иной раз и поспорить и поругаться. Вот с Елли Замановым — членом правления, или допустим, с Чары Байрамовым — секретарем партийной организации… Кстати, ты, Хошгельды, коммунист или все еще комсомолец?

— Да, я член партии. Я в партию вступил еще на фронте.

— Вот и хорошо. Отлично!.. Да, так вот, я по твоему лицу вижу, что ты сразу готов в бой ринуться. Походил, посмотрел — здесь не так, там не так, — все не. по тебе.

— Не все, Покген-ага, — улыбнулся Хошгельды. — Но многое. И потом, я же приехал работать.

— Будешь работать. На днях соберется правление, примем тебя в члены колхоза. Ведь у нас в колхозе каждое серьезное дело решает правление. Мы тебя известим. А пока два-три дня отдохни, осмотрись еще как следует и не одни недочеты отмечай, но и предложения обдумай, как эти недочеты устранить. Подготовься крепко, а потом уж приходи спорить и ругаться. Только, как говорят у нас в народе, — дерись и ругайся, а место для мира оставляй!.. Не забудешь, что я тебе сказал? — засмеялся Покген.

— Нет, Покген-ага, не забуду, — с признательностью произнес Хошгельды и, собираясь уходить, поднялся. — А подпоясался я крепко, об этом не беспокойтесь, — добавил он прощаясь.

Когда Хошгельды вышел, Покген сказал:

— Видал? Совсем ведь недавно пионером был, с красным галстуком ходил, в отряде на праздниках громко стихи читал. А теперь какой молодец! И уже агроном!

Елли вовсе не склонен был в такой мере восторгаться появлением в колхозе молодого агронома. Задавшись целью жениться на Бахар, он давно обратил внимание на ее переписку с Хошгельды и, не будем скрывать, приложил все усилия к тому, чтобы эта переписка прекратилась.

Что касается его отношения к Хошгельды, то к ревности тут примешивалась еще и зависть, ставшая с годами вообще наиболее ярко выраженной чертой его характера. Елли способен был потерять душевный покой из-за малейшего успеха, достигнутого другим человеком.

Как-то у одного из его родственников коза окотилась двойней. Елли весь день сгорал от зависти.

— У меня коза почему-то не приносит двойню. А у них, — пожалуйста! Что, моя коза хуже, что ли? По какому праву у них такое преимущество? Выходит, у них теперь вместо одной козы будет целых три!

Вот и сейчас Елли не только ощутил острую зависть к Хошгельды, но почувствовал, как в его душе вспыхнул огонек самой настоящей враждебности к молодому Пальванову.

«Что же это получается, — размышлял он. — Какой-то сосунок стал агрономом, а я так и останусь ничем! Как же это так. — значит, вчерашние пионеры опережают меня, человека бывалого, с большим опытом?»

Он пододвинул к себе лежавшее на столе направление и прежде всего в глаза ему бросилось: «…окончивший институт и имеющий стаж работы на опытной станции Хошгельды Пальванов…»

А Покген, как назло, повторил:

— Да, молодчина, агрономом стал…

Елли бросил бумажку на стол.

— Ой, не знаю… — неопределенно произнес он. — Да и вообще, что-то…

Он запнулся, будто не решаясь высказать свою мысль, и взглянул на Покгена, который, видимо, от души радовался приезду Хошгельды.

— А чего тут не знать? — удивился Покген. Он сам взял в руки бумагу и только теперь, не торопясь, прочел ее от начала до конца. — Тут все ясно, не в чем сомневаться. Хошгельды, агроном, по собственной просьбе направляется к нам. Об этом и написано.

— На бумаге можно что угодно написать, Покген-ага. Для того она и существует. Но я даже не об этом. Вспомни, как придирались к нам агрономы весной: «Это не так, то не так. Здесь не выполнил, там нарушил». А потом жалуются на тебя в район. Это же самые скандальные люди. Мне-то, как ты сам понимаешь, все равно, я с зоотехниками и ветеринарами умею ладить. А у тебя хлопот прибавится немало.

— По-твоему, он такой?

— Уверен!

Не может того быть. Он же здесь родился и вырос. Нет, Хошгельды будет жить с нами в мире и согласии, — возразил Покген.

— Ты, Покген-ага, слов нет, — человек с понятием. Но и тебе иной раз приходится ошибаться. Знаешь, говорят, куры всюду кудахчут одинаково. Вот так же и агрономы — все на один манер действуют. А кроме того, неужели ты не видишь, что Хошгельды на твое место метит, сам хочет стать башлыком…

— Из чего же это видно? — прервал его Покген.

— Стал бы он иначе в наш колхоз проситься! Чем ему на опытной станции плохо было? Я человека сразу вижу.

— Ну, это уж тебя шайтан с толку сбивает, — засмеялся Покген.

— Значит, ты его хочешь принять на работу?

— А как же? Раз район прислал, почему же не принять?

— Нет Покген-ага, так сразу, не проверив, нельзя брать на работу.

— Да что тут проверять? Он же из нашего колхоза. Мы его пионером помним, комсомольцем помним…

— Все это так, а только есть у меня сомнение — стоящий ли он агроном? Может, его просто прогнали с опытной станции за плохую работу и неуживчивый нрав? Такое дело надо еще крепко проверить. Я бы мог это сделать через моих друзей в городе.

— Проверяй, если ты уж так хочешь. Только не тяни — дня через три-четыре правление созовем. Вообще-то, проверка никогда не мешает.

На этом разговор закончился, и они разошлись по своим делам.

После этого разговора прошло несколько дней. Елли за это время дважды побывал в городе.

— Ну как, проверил? — спросил, наконец, его Покген.

— Никак не могу одного застать, — ответил Елли. — Придется