Следом приходит снимок от Богдана. Он заснял свой стояк, разместившийся в брюках.

Давлю смешок и разглядываю объемный бугор, чувствуя, как ноги дрожат от волнения и желания. Я давно так не хотела мужа, как сейчас.

— Яна, — окликает Вера. — Я, вообще-то, здесь. Вы хоть поговорили с ним?

— Поговорили.

— Высказали претензии друг к другу?

— Ага, — закусываю нижнюю губу.

Ни за что не признаюсь даже своей Вере, что я так и не высказала Богдану ни-че-го. Ничего из того, что меня не устраивает.

Я слишком боюсь его потерять, чтобы быть честной… В моем случае правдивость — непозволительная роскошь.

— Он обвинил меня в высокомерии и в том, что я похожа на маму, — проговариваю тихо, чувствуя, как острый стыд прожигает глубокие отверстия в груди. — А еще в том, что слишком погрязла в быту и расточительстве.

— Ты… и Жанна? — горько усмехается Вера. — Соболев что? Ослеп? Или с дуба рухнул?!

Растираю горящие щеки, стараясь не разреветься.

Я тоже с этим сравнением собственного мужа абсолютно не согласна. Моя мама в жизни бы не стала мямлить, когда её критикуют. Она дала бы такой отпор, что мало бы не показалось.

— Не нравится ему. — взрывается подруга. — А когда ты самостоятельно решала, какой фундамент в доме делать? Как там… рокот…

— Ростверк, — смеюсь, вспоминая тот ужас. Я вообще ничего не смыслила в строительстве, а Богдан тогда постоянно работал. Дом мы создавали с нуля… Муж добывал деньги, я развлекалась со стройкой. Тем не менее было ощущение, что мы команда.

— Ну вот, — продолжает Вера. — Или когда бригада отделочников загуляла и ты разгоняла их пьяную компашку. А когда вам испортили безумно дорогую плитку в ванной, перепутав направление кладки?

— Перестань, Вер, — машу рукой.

— Тогда его всё устраивало? — жестикулирует Вера. — Тогда ты не была похожа на Жанну?

— Перестань, — зажимаю уши ладонями, но всё равно слышу её голос.

— А я тебе скажу, подруга. Тогда ты была похожа на ломовую лошадь, а не на себя. У тебя на руках был маленький Ваня, Маша совсем кнопкой была, а ты постоянно с ними на стройку ездила. На такси.

— Я сама не хотела водить, — мотаю головой. — Богдан здесь ни при чем. Он в это время зарабатывал. Ты хоть представляешь, что ему стоило развить такой бизнес?

— Дорогая моя, Яночка, — Вера сжимает моё запястье. — Перестань. Я знаю вашу семью и люблю действительно обоих, но Богдан слишком много на себя берет. Ты, как никто другой, заслуживаешь выбирать каждую долбанную тряпочку в этот дом. Ян, если бы не ты этого дома вообще бы не было. А если бы не твой отец, не было бы Богдана Соболева, суперпредпринимателя и бизнесмена.

Боже.

Она говорит это так оглушительно, что мне плохо становится. А вдруг кто-то услышит? А вдруг ещё кто-то так будет думать?

Да, папа помог.

Но если бы не талант моего Дани, пять миллионов бы не спасли.

— В какой-то момент Соболев почему-то решил спрашивать с тебя, как с равной, — произносит Вера гораздо тише. Кажется, тоже, слава богу, поняла, что ляпнула лишнего.

— Я и есть равная ему, — возражаю.

— Нее-ет, — Вера стоит на своём. — Ты Шацкая. Он Соболев.

— Я тоже Соболева, — кричу. — Что за бред, Вер?

— По паспорту — да. Но Богдан должен понимать, что это только лишь формальность. Когда у вас не было возможностей и денег, это было не так явно заметно. Он перестал относиться к тебе, как к хрустальной вазе. Я же помню, как пылинки с тебя сдувал.

— Я поеду, Вер, — говорю вскакивая. — Прости, пожалуйста.

Хватаю сумку и выбегаю из ресторана, совершенно не обращая внимания, как подруга меня окликает. Растерянно поправляю волосы и платье.

После поликлиники я отвезла Ваню с Машей к своим. Поэтому абсолютно не понимаю, что делать дальше. На улице глубокий вечер, а в целом мире нет никого, кто мог бы меня успокоить.

Озираюсь в поисках такси и машу рукой водителю, который стоит на небольшой парковке возле, прилегающего к ресторану, отеля.

Таксист подъезжает ко мне и распахивает переднюю дверь.

— Здравствуйте, мне нужно во второй микрорайон.

— Моё почтение, красавица, — говорит усатый мужчина лет пятидесяти. Приятной внешности, но почему-то становится гадко от его липкого взгляда.

Еще раз изучаю его вид. Серые строгие брюки, рубашка в мелкий рисунок и вельветовый пиджак. На голове фуражка.

— Приземляйся давай, — подгоняет он меня, за спиной слышу нервные гудки других участников автодвижения, поэтому быстро тяну на себя заднюю дверь и усаживаюсь на мягкое сидение.

В машине приторно пахнет ванилью и корицей.

— Домой едешь? — спрашивает водитель, причмокивая.

Холодно зыркаю в зеркало заднего вида, пытаясь вложить в свой взгляд все негодование от несанкционированного перехода на «ты».

— Чего молчишь? — спрашивает он оборачиваясь. Его выпученные глаза грязно прогуливаются по моим оголенным коленкам. Быстро обнаруживаю торчащую лямку от ажурного пояса для чулок и поправляю платье.

— Красивая такая, как картиночка. И на такси, одна, — говорит водитель так громко, что мне жутко становится. — Леденец хочешь?

Игнорирую протянутую конфету и отворачиваюсь к окну, молясь, чтобы поездка поскорее завершилась.

Слава богу, наша с Богданом квартира находится всего в пяти минутах езды, поэтому мы достаточно быстро заезжаем в знакомый двор.

Бросаю деньги на переднее сидение и пулей вылетаю из такси. Прижав сумочку к груди, бегу домой. Стук каблучков разносится по всему подъезду, преумножая и нагнетая мой страх.

Мерзкое липкое ощущение никак не покидает.

Ключей у меня нет, поэтому я жму на звонок и переминаюсь с ноги на ногу, радуясь, когда муж наконец-то открывает мне дверь. Он в спортивных брюках и майке.

— Даня, — выдыхаю ему в грудь и прижимаюсь к твердому телу. — Я так испугалась.

— Чего? — спрашивает он, поглядывая в подъезд. Становится серьезным.

Я вдруг смеюсь. И что всполошилась?

Обычный дядька-таксист.

— Да так, ничего, — мотаю головой и тяну его за руку. — Пойдем.

Глава 10. Яна

— Ты чего такая дикая, малышка? — спрашивает задумчиво Даня, привлекая меня к себе, когда мы добираемся до гостиной.

Долгожданная близость отзывается в каждой даже самой крошечной клеточке тела. От моего любимого пахнет домом, туалетной водой и настоящим мужчиной…

— Спешила к тебе, — говорю, озираясь вокруг и пытаясь прогнать воспоминания о неприятной поездке в такси.

— Дети?

— У мамы, — отвечаю, на секунду отрываясь от своего занятия.

Здесь всё родное.

Наша квартира. Наше первое гнездышко.

Мы переехали сюда, когда Машеньке только-только исполнился годик.