и соразмерно этому количеству сооружайте связки из бревен. По прибытии на высоту танки выстраиваем в атакующую цепь. По правому флангу «ноль двадцать один» командира Радченко, левый Русанов «ноль пятьдесят два», второй эшелон Бочковский, Кравченко, Буренков. – Соколов долго думал, кого же из танкистов поставить в первую линию, наконец выбрал самых опытных, чтобы идущие следом машины ориентировались на их действия. Хоть и держит он весь бой ТПУ на командной частоте, а опытный Логунов сам успевает направлять Бабенко куда следует и выбирать ориентиры для огня, ведь не всегда ротному видно в перископ, что происходит с остальными отделениями. Бронированная толща танка – отличная защита при атаке, но при этом и управлять машинами тяжело. Если не работает связь, приходится рисковать жизнью, вылезать из люка и подавать команды отделениям взмахами сигнальных флажков, а то и руками. Поэтому лучше было бы, чтобы опытные экипажи показывали молодым пример ведения танкового боя.

– Сектора наступления с дистанцией в сто метров, ориентиры для водителей выставляете самостоятельно. – Алексей проверил по взглядам реакцию командиров, точно ли нет вопросов. – Моя машина, позывные Ноль семьдесят семь, по центру. Идем расчлененным строем, чтобы уменьшить потери от огня артиллерии. По моему приказу производим развертывание в боевой строй и обстрел вражеских позиций. Используйте подкалиберные снаряды для уничтожения дотов. Траншеи у немцев основательные, в глубину не меньше трех километров. Провести рекогносцировку местности не представляется возможным. Что нас ждет на том берегу, можно судить лишь по схеме от партизан. Самое тяжелое – это пройти огневой мешок в глубине обороны на втором рубеже. – Алексей указал две точки на карте. – На первом рубеже только противотанковый ров, и, скорее всего, местность заминирована, думаю, что немцы надеются на крутизну берега, предполагая, что незаметно туда забраться не получится. Огневые точки с пулеметными расчетами мы уничтожим бронебойными снарядами. Вот здесь две высоты, 73,3 и 61,8, с расчетами противотанковых ружей и два дота с пулеметными гнездами вынесены назад, так, чтобы держать многослойный фланкирующий огонь. Из-за колючки пехоте с гранатами не пробраться к рубежу. Задача флангов – снести заграждение, чтобы пехота могла пройти следом.

– По борту или корме броню «тридцатьчетверки» немцы пробить могут из ружья, если попадется меткий стрелок. Можно сократить расстояние между танками, проскочим кучкой вперед, чтобы не подстрелили с боков, – предложил Радченко.

– Впереди артиллерия с «Pak» немецким, – Соколов провел курвиметром по карте, – дальность выстрела у них километр-полтора, если пойдем вперед, да еще и общей кучей, превратимся в легкую цель. – Он испытующе взглянул на Завьялова: – Предлагаю маневрировать, отвлекать противника, чтобы пехота обошла с фланга и закидала блиндажи гранатами. Когда будут уничтожены огневые точки, то можно будет продвигаться вглубь плацдарма.

– Сделаем, – кивнул Петр. – Две группы забросают огневые точки гранатами. Отправлю бойцов перед танками, чтобы снять мины и сделать проход. Моим ребятам нужно минут двадцать.

Лицо у него было спокойное, только побелели острые скулы от понимания, что при сплошном огне и превосходящих силах противника из группы прорыва навряд ли хоть один рядовой вернется обратно.

До самых сумерек продолжалось стихийное совещание, потом командира группы лейтенанта Соколова вызвали на вечерний доклад комбату.

Экипаж его танка заканчивал подготовку к завтрашнему наступлению. Логунов проверял, не сбита ли наводка, крутил ручки, то и дело выныривая в люк и сверяясь с деревом, служившим целью. Его земляк Коля Бочкин проверял снаряды, бережно выстраивал их в укладки: 21 бронебойный, 75 осколочно-фугасных, 4 подкалиберных. Внизу Омаев набивал диски пулемета патронами. Бабенко, закончив ползать под днищем машины, занимался, по его выражению, «физзарядкой» – рыл небольшую траншею саперной лопатой. Мест для ночевки в домах крошечной деревни для всех не хватило, и экипажу пришлось сооружать временное пристанище на ночь, учитывая при этом запрет разводить открытый огонь: рядом линия фронта, и ночью в небе рыщут на бреющем полете немецкие «рамы», самолеты FW 189. Воздушные разведчики буквально висели над позициями Красной армии, осуществляя разведку, выискивая на каждом километре крупные воинские формирования.

Руслан с Колей, закончив складывать боекомплект, помогли водителю дорыть траншею, уложили на дне кусок брезента. Семен Михайлович завел танк и медленно наехал на края земляной ямы. Теперь можно накрыть технику брезентом для маскировки, а вниз в яму уже спустить ведро с углем из ближайшей бани. Полчаса, и готова теплая землянка, где можно передохнуть оставшиеся часы до начала боя.

Алексей Соколов вернулся уже к нагретому пространству, где его ждала расправленная шинель из скатки. После долгого дня подготовки Логунов и молодые его подчиненные уже дремали. Из полумрака раздался шепот Семена Михайловича:

– Алексей Иванович, передохните, нужно силы приберечь на завтра.

Соколов в знак согласия кивнул и только прилег на бок, как глаза сами закрылись и его накрыл глубокий беспробудный сон.

К командиру штрафников, Петру Завьялову, сегодня сон не шел, хоть и выделено ему было удобное место на лавке у теплой печки. Целых домов в освобожденном поселке осталось очень мало, поэтому теснились 208 человек личного состава в трех домах, где остались целыми крыша и печка. Солдаты спали вповалку на полу, натаскав с чердака на пол старой сухой соломы. В молочном свете, падавшем из окна, Петр напряженно всматривался в лица, размышлял, кто же завтра пойдет на высоту, чтобы выполнить приказ. Многих он не успел даже запомнить по имени, таким опасно доверять вылазку, от которой зависят жизни нескольких сотен людей. В штрафную роту можно попасть случайно, а можно и за дело: поймать приступ паники в бою и бросить оружие или не исполнить приказ командира. Но вот самая худшая категория среди бойцов Завьялова были зэки, которые выбрали фронт вместо тюремного срока за уголовное преступление, – таким точно не стоит поручать зачистку огневой точки. Устав, они игнорируют приказы, во время боев сидят в окопе. А если и заставишь их пойти цепью, то вместо атаки они мародерствуют, обыскивая трупы немецких солдат и офицеров. Пошли такого к огневой точке, так он отползет на десяток метров, полежит за кустом, а потом, вернувшись, с честными глазами соврет, сообщив, что приказ выполнен. Это вам не «банда Рокоссовского». За год Петр Максимович вывел для себя верную примету, можно ли положиться на солдата в бою или нет. Если после легкого ранения красноармеец остается в строю и идет дальше со своей ротой, то имеется у него внутри железный стержень. С таким можно и в разведку, и в атаку. Из своих, проверенных выбор был небольшой. Карпов Володя, который в последнем бою захватил языка и теперь ждал снятия судимости, а до этого