полу фигурам. Джим спал на спине, согнув раненую ногу. Кива осмотрела повязку. Та ещё не успела пропитаться кровью полностью. «Это хорошо, значит можно снять пращу», — она начала осторожно, стараясь не разбудить парня, ослаблять натяжение и снимать свёрнутую веревку, но тот всё равно проснулся. Ему мазью Кива намазала нос, который за ночь распух ещё больше. Джим поморщился, ведь нос ближе к глазами, которые незамедлительно начали слезиться. Со стороны донёсся этот приглушенный сжатый голос:

— Вот видишь, она хочет добить нас.

— Ты слишком болтлив для человека с поломанным ртом, брат, — рассмеялись все.

Смех согревал. Дарил необходимое сейчас тепло. Ал продолжал спать. «Неудивительно, его голове досталось крепко, ему нужно поспать», — думала девушка, нанося мазь на его лоб. Место ушиба распухло и чуть прикрывало глаз. Она не подумала нанести мазь на свой бок, решила оставить её для других, так как со своей болью она могла справиться.

К тому времени как Ал проснулся, они решили перекусить. Все в целом выглядели лучше. Затруднения вызвала кормежка Джоша, когда Кива поняла, что тот не сможет ни высосать содержимое яйца, ни самостоятельно пережевать кусок хлеба. В голову пришла мысль о том, чтобы пережевать пищу и вложить тому в рот. Многие часто так делали, когда больной не мог есть. Но наткнувшись на взгляд Джоша, она не решилась предложить это. Он показал рукой на яйца. Его мысль она уловила. Парень осторожно придерживал свой подбородок, пока Кива вливала содержимое яйца в приоткрытый рот. Да, это было, возможно, не прям вкусно, но такое ему не нужно было жевать, тем самым тревожа челюсть.

— Думаю, завтра с утра двинемся домой, — наконец сказал Ал.

Ему было лучше, чем вчера, звон ушёл, и осталась лёгкая боль, поэтому он старался резко не поворачивать голову. Все согласились, все чувствовали себя живее и бодрее, и желание попасть домой превозмогало боль. Остаток дня они провели сидя в подвале, приходя в себя морально и физически. Об убийце, с которым столкнулись минувшей ночью, никто не говорил и не хотел говорить. Так они провели ещё день.

С утра они двинулись прочь из города, без проблем миновали стражу. Они побаивались увидеть тень, идущую за ними сквозь тот злополучный вечер. Но никто за ними не шёл. И пока они двигались вдоль дороги, смогли немного расслабиться. Часто делая вынужденные привалы, они удлиняли время пути, но останавливаться на ночлег, даже когда опустилась ночь, никто не собирался. Все хотели поскорее добраться до дома. Было глубоко за полночь, когда они дошли до спуска вниз. Они позволили себе постоять перед ним некоторое время, вдыхая ночной свежий воздух. Он отдавал прохладой, это не могло не нравиться. Молча они спустились вниз, прошли мимо охранников, не обращая внимания на их ржание и издевательские расспросы, Ал кинул им бутылку с вином. Те едва ли не разбили её, пытаясь поймать. Группа же шла прочь, не оборачиваясь. Дойдя до границ родного города, они остановились. Ал, щупая синяк на лице, сказал:

— Лучше нам какое-то время залечь на дно и не высовываться, на всякий случай.

— С меня хватит неприятностей, нам просто повезло остаться в живых, — согласился Джим, очевидно выражая общее мнение.

И они разошлись каждый по своим норам. Ал пошёл прямо по главной улице, Джош, поддерживая Джима, ушёл налево, а Кива какое-то время прошла с Меттом и Виллом. Попрощавшись с ними, она отдала им часть яблок, которые купила в Орвуде. Фрукты значительно отличались вкусом от тех, что привозили на рынок Подземного Города.

«Никто не может быть железным», — подумалось Киве. Усталость и напряжение этих нескольких дней давали о себе знать. Голова начинала болеть. Она устало брела до знакомого переулка, вот он родной забор. В какой-то момент сердце пропустило удар. Ей показалось, что щепка-ловушка не на месте, но в этот раз ей только показалось. Рваный выдох облегчения вырвался из груди. «Даже страшно подумать, что там меня могут ждать», — усталость всё продолжала наваливаться. Девушка прошла внутрь, осмотрела двор. «Ничего не изменилось, ничего нового, просто старый дом», — она зашла в него. Он был пуст, как и всегда. Матрас, ящик, стол с книгой по центру. Дом принёс успокоение и ощущение безопасности. И Кива не сопротивлялась этому, сняла торбу, устало плюхнулась на матрас, намереваясь проспать столько, пока голова не начнёт болеть от переизбытка сна. Не хотелось вслушиваться в шорохи и скрипы, сейчас было уже плевать. И наконец медленно, но верно она погрузилась в крепкий и столь долгожданный сон.

Знакомство с новым

Пробуждение было почти прекрасным, если бы левое плечо не затекло и не начало нудно, противно болеть. Сон придал сил и смыл воспоминания о прошлых двух днях до состояния мутных. Она села на матрасе, обнаружила, что уснула прямо в походном плаще и сняла его. Посидела какое-то время, соображалось медленно, неохотно. Она оглядела помещение: ящик, стол с книгой с краю, котомка возле матраса. Что-то вызывало неприятное чувство тревоги, но она не смогла сказать, что именно. Так и не разобрав этого странного сосущего ощущения, она сложила плащ, убрала его в ящик, потянулась к котомке, достала оставшиеся яблоки и выложила их на стол. Все остальные продукты они съели на обратном пути к Подземному Городу. В сумке оставались почти пустая бутылочка спирта, баночка с остатками мази и чистая рубашка. Она не стала переодевать её в Орвуде, потому что опасалась, что рана Джима откроется, и понадобятся чистые лоскутки ткани. Осторожно сложив склянки в ящик вместе с котомкой, Кива сняла грязную рубашку и надела чистую. Она подошла к столу. Раз у неё выдалось свободное время, много свободного времени, то почему бы и не прочесть эту книгу. Весь следующий час она старательно читала, получая больше удовольствия от самого процесса, чем от того, что было написано на пергаментных страницах. Первые минут пятнадцать чтение её раздражало, затем она привыкла. Вещица представляла собой дневник с вложенными листами газет. Обыкновенный дневник в чёрном переплёте, но для неё это была самая настоящая книга. Девушка очень осторожно перелистывала страницы, боясь, что вложенные вырезки выпадут, и рукопись потеряет свой порядок. Очевидно, дневник принадлежал мужчине. Он описывал свои мысли, некоторые события, похоже, что жил в Шингашине. Из-за того, что Кива читала где-то третий раз в жизни, за исключением уроков трактирщика, пару раз чертыхаясь, она вынуждена была перечитывать строки заново. Слова она читала, а вот их смысл не всегда оседал в голове. И