и так вёл себя слишком мягко с этой девчонкой. Он сплюнул себе в руку и растёр слюну по члену. Отпустил волосы, перевёл руки на бёдра и больно сжал их, оставляя синяки. Наклонился к её лицу и зло прошептал:

— Сама захотела так.

И вошёл в неё одним резким движением. Боль. Незнакомая и унизительная. Девушка не удержала короткий крик, ей совсем не хотела радовать насильника ни криками, ни стонами. Она попыталась дёрнуться прочь от этого движения внутри неё, но мужчина крепко сжимал её за бедра, не позволяя отодвинуться. По ногам стекала кровь.

Для Кенни факт того, что девушка под ним была девственницей, стал небольшой, но приятной неожиданностью. На мгновение он нахмурился, но затем осклабился:

— Надо же, в твоём возрасте трущобные крысы трахаются в первой же подворотне.

Он начал двигаться, особенно не щадя её, не дал ей времени привыкнуть к новым ощущениям. Он грубо вколачивается в тело под ним, выбирая тот темп, который был угоден ему. Кенни хотел получить максимум удовольствия для себя. Стенки влагалища туго обхватывали и сжимали его член, доставляя ни с чем несравнимое удовольствие. Сначала он двигался быстро, утоляя первую волну голода, затем сменил темп на более медленный, на более глубокий. От таких проникновений боль вспыхивала внутри, она была неприятной и, казалось, ломала изнутри. Кива закусила губу, чтобы не закричать. Она не могла сказать, сколько времени прошло. Старалась не обращать внимания на руки, которые мяли её тело, на член, который разрывал её внутри. Слёзы притаились в уголках глаз. Но она не заплакала, она не могла себе этого позволить сейчас. Внезапно чужие руки переместились на шею, запрокидывая и сжимая. Кенни вновь наклонился к её лицу, рассматривая какое-то время, впитывая в себя этот момент, эти ощущения, эмоции на её лице, затем грубо впился в губы. Это сложно было назвать поцелуем. Он жадно терзал её губы зубами, пока не потекла кровь. Он ловит её вскрик, с улыбкой отстраняется, облизывая губы. Кровь стекала от губ к подбородку тонкой струйкой. Ей не хочется пересекаться с ним взглядом, поэтому она утыкается лицом вниз. Но Кенни не даёт ей и этого, грубо схватил за волосы, не позволяя ей уткнуться в матрас, и продолжал двигаться, вынуждая девушку прогнуть спину. Спустя какое-то время она почувствовала лёгкую дрожь его тела, он замер вжимаясь в её бёдра. Смутно девушка поняла, что мужчина кончил, почувствовала, как что-то разлилось внутри. Некоторое время мужчина побыл в ней, ловя последние минуты удовольствия. Неохотно вышел из неё и разжал свою хватку. Она не двигалась, сдавленно дыша, почувствовав свободу от чужого тела. Кенни уже застегнул ширинку брюк, подошёл к столу, где оставил пальто и шляпу, достал из кармана пачку сигарет, закурил.

Ему было хорошо, он всегда брал, что хотел, и считал это более чем естественным. Он мог брать то, что хочет, и сегодня ему хотелось ощущать эту девушку под собой. Он это понял, когда вчера вечером увидел её, идущую по одной из улиц Подземного Города, решил проследить за ней. Он без особого труда и опасений зашёл вчера к ней в дом. Девушка так крепко спала, что не проснулась. Даже осмотрелся и открыл книгу, был удивлен её наличием. Для него это был хороший знак. И когда он смотрел на Киву, спящую на матрасе у его ног, вспоминая их первую встречу, то, как она себя вела в бою, понял что хочет её. Что хочет с ней поиграть, может пройтись по мосту чужого самообладания, посмотреть как она среагирует на доказательство чужой силы. Возможно, всё прошло не так, как он изначально хотел, но оно того бесспорно стоило. Кива в это время нашла в себе силы выпутать натёртые руки, помогая себе распутывать верёвку зубами, кое-как натянула штаны. Повернулась к нему, она смотрела на мужчину исподлобья, не сводя взгляда. Тот некоторое время только курил, о чём-то думая, затем обратил внимание на девушку, которую изнасиловал.

— За что мне такой взгляд, малявка? Я предупреждал тебя не мешать мне, сама напросилась на грубость.

Помолчал, а затем, похабно ухмыльнувшись, добавил тише.

— Ты хороша, надеюсь, если увижу тебя еще раз, ты будешь более покладистой.

Сам он даже не сомневался, что навестит ту ещё раз, возможно, дело было не только в плотском удовлетворении, но это он оставил на потом. Кива же была в том состоянии, когда всё равно. Она не могла перед ним дать волю чувствам, не хотелось проигрывать ещё больше, не хотелось быть слабее, чем уже оказалась. Мужчина уходил, надел пальто и шляпу, выплюнул остаток сигареты, раздавил ногой и вышел.

Прошло долгих двадцать минут прежде, чем Кива смогла закричать и расплакаться в голос. Слёзы душили горло, глаза предательски щипало, обзор застилался слезами. Она давно не плакала так, и как ей самой казалось, что уже никогда не сможет так рыдать. Эта мысль показалась ей неуместной и безумно смешной. Она одновременно плакала и смеялась. У неё была истерика. Прошло ещё много времени, прежде чем она смогла успокоиться. Голова к тому времени болела и весила целую тонну, низ живота неприятно болел и щипал. Всё тело и душа болели. В этой небольшой агонии она и уснула, отпустила себя навстречу теням забвения, столь необходимого ей сейчас.

Комментарий к Знакомство с новым.

(*/▽＼*)

В таверне

Если пробуждение прошлого дня несло в себе свет, то пробуждение этого дня тьму. В первые минуты Кива даже не поняла что с ней: голова не стала легче ни на грамм, а болящих мест прибавилось. Отрывки воспоминаний поспешили ей напомнить о событиях минувшего вечера. Она судорожно огляделась, боясь, что снова окажется не одна. Но никого кроме неё не было. Девушка, наверное, заплакала бы снова, если бы не тяжёлая головная боль и без того опухшие глаза. Она подняла руки к лицу. На запястьях были следы от впившейся верёвки, на правом вдобавок рана от ножа, которая, благодаря её вчерашним попытка вырваться, разошлась больше, чем была изначально. Кровь уже успела запечься. Девушка закрыла лицо руками, тяжело дыша, так она просидела какое-то время, пока не взяла разум, который так и подкидывал ей фрагменты изнасилования, под свой привычный контроль. Кива обнаружила, что вчера она не застегнула рубашку, а может, ей было вчера просто наплевать на это. В мрачной, отравляющей иронии она подумала: «А что ещё могло случиться с такой трущобной крысой, как я? Удивительно, как мне