конец пращи с левой руки. Она вполне могла метнуть ею камень в Кенни, если ей повезёт и хватит времени. Мужчина заметил изменение в траектории движения и в её лице: шок уступил сосредоточенности. Он подошёл ещё ближе, достаточно близко, чтобы самому совершить рывок. Он знал, что если это сделает, девушка отпрыгнет вправо, об этом говорило то что, она перестала пятиться и целенаправленно двигалась в этом направлении. И он был готов к тому, что с ней придётся повозиться, он ясно помнил её в ту ночь. Мужчина по-прежнему улыбался, но глаза стали более серьёзными и собранными, ему не хотелось расслабляться и упускать такой кусок. Что может быть лучше пойманной жертвы?

— Ну и что по-твоему ты удумала, малявка, мы оба знаем, что тебе не уйти отсюда.

Кива уже нашла то, что так судорожно искала. Небольшой камень. Отточенным движением она вложила камень в пращу, выпрямилась. Очередной шаг мужчины вперёд послужил сигналом, и она, особо не раскручивая пращу, метнула камень целясь в лицо Кенни. Не дожидаясь достигнет ли камень цели, девушка рванулась к стене, прыгнула на неё, оттолкнулась, прыгая выше, цепляясь руками за верхний край забора. Всё или ничего. Она уже готовилась оттолкнуться ногами от забора и перемахнуть через преграду, как боль пронзила её правое запястье. Нож со свистом вонзился рядом с рукой, задев её. От боли и неожиданности она отдёрнула руку, левая же предательски соскользнула, и Кива начала падать на спину. Что ж, у неё было некоторое время подумать и понять, что произошло. Очевидно, она не попала в Кенни, либо попала, но слегка, поэтому он смог метнуть нож. Удар о землю, сбитое дыхание, вспышка боли в боку, из глаз посыпались искры, из руки ручейком текла кровь. Мужчина подскочил к ней, с левого уха капала кровь, и если раньше он был спокоен, то теперь был разъярён. Такая выходка взбесила его. Он ударил её сапогом по правому боку, не так сильно как мог, она сдавленно вскрикнула. Он наклонился и прошипел ей в лицо:

— Думаешь ты одна такая шустрая, сука?

От него пахло табачным дымом, и даже если бы она хотела, то не смогла бы ему что-то ответить. От удара воздух ушёл из лёгких, и она потеряла ориентацию. Он взял её за шиворот рубашки и потащил в дом.

Когда она пришла в себя, то они уже были на пороге, девушка начала брыкаться и вырываться. Кенни, не церемонясь и не обращая никакого внимания на эти трепыхания, швырнул её о стенку возле матраса. В этот раз, не давая ей ни малейшего шанса на то, чтобы прийти в себя, он подошёл, сжал её запястья в одной своей руке. На лице снова была усмешка и что-то ещё. Предвкушение? Это пугало. Он связал её руки ее же пращей. Взял её за волосы у затылка вздёрнул так, чтобы их глаза пересеклись:

— Теперь не сможешь размахивать этой штуковиной? — издевательски спросил он.

Она попыталась вырваться, принялась выворачивать руки в какой-то безумной надежде освободить их. Это вызвало у него очередной приступ хохота:

— Ты знаешь, что уже не выберешься, пока я не захочу, ты же смышлёная девочка. Хотя, знаешь, твои трепыхания даже заводят. Извивайся, если хочешь.

И он откинул её от себя на матрас. Последние его слова словно окатили Киву ледяной водой. Да, она знала, что такое секс, но ей повезло избежать этой стороны жизни в трущобах. Знакомиться с ней не хотелось. Страх отдавался тяжестью внизу живота, мурашками бегал по спине. «Нет, нет, нет», — мысли в панике бегали в её голове. Руки мужчины уже неспешно расстегивали на ней рубашку. В отчаянии она забилась на матрасе, когда его руки скользнули к её телу. Они были горячими, они жгли, безумно хотелось, чтобы это всё прекратилось. Верёвка пращи впивалась в запястья, раздирая рану, но она не ощущала эту боль. Страх за неизвестность, которая в скором времени предстоит стать познанной в полной мере, переполнял ее. Вырвалось отчаянное и беспомощное:

— Прекрати! Не надо!

Кенни сделал вид, что удивился, но затем ощерился:

— Даже не подумаю, я беру то, что хочу.

Она свела ноги и попыталась оттолкнуть мужчину, который уже нависал над ней. Тот молча, даже со спокойствием наблюдал за всеми этими жалкими попытками, потом ударил её наотмашь по щеке. Голова мотнулась в сторону.

— Я не люблю бить женщин, особенно по такому милому личику, но ты сама делаешь себе хуже, не мешай мне.

«Он прав, лучше мне не дёргаться, я уже ничего не смогу сделать». Голова так и осталась в том положении, тело покрывала мелкая дрожь. Он удовлетворённо хмыкнул и лёг на неё, прижимаясь своим телом. Низом живота она ощущала его возбуждение. Этого с лихвой хватило, чтобы вновь попытаться свести ноги, но мужчина не дал ей этого сделать, он уже расположился между её ног. Кенни разматывал ткань, которой с утра она затянула больную область ребер и грудь. Теперь туловище было обнажённым перед его хищным взглядом. Он прошёлся по животу, рёбрам руками, остановился на её груди. Всё так как он и представлял, это его забавляло. Небольшой рельеф пресса, небольшие, но упругие груди. Без сомнений ему всё это нравилось, подчинять себе, ломать любое сопротивление. Особенно, когда оно имело место быть.

Он перевёл взгляд на её лицо и шею. Волосы разметались из привычного хвоста и теперь покрывали лицо. Его в равной мере заводило и то, как она пыталась сопротивляться ему, и то, что она перестала активно брыкаться. Это было лишним признанием неизбежности. Он языком прошёлся по напряженной шее, затем впился зубами в белую кожу, оставляя свои следы на ней. Он терзал шею, пока не решил, что довольно своих меток. Кенни начал снимать с девушки штаны, отметил то, что девушка лишь дёрнулась, но ничего не предприняла.

— Умница, — с издёвкой в голове сказал он.

Но когда начал расстёгивать свои брюки, дрожь слабого тела под ним усилилась, она снова попыталась свести ноги. Ему это не понравилось, он уже некоторое время терпел, растягивая себе удовольствие. Грубо взял её за подбородок, утопив большой палец в её щеке, и развернул к себе лицом.

— Я думал, мы это только что прошли. Если хочешь, чтобы тебя грубо выебали, то изволь, мне так даже больше понравится.

Он развернул её на живот, держа за затылок, уткнув её лицом в матрас. Она попыталась подняться, и он ударил её локтём между лопаток. Ему начинало надоедать возиться, считал, что