земли, а под ней был плотный настил из еловых иголок, который стелился как ковер. Хорс уложил под дерево свои вещи и сам улегся, облокотившись спиной о ствол ели. Животные, которые тоже почувствовали надвигающуюся грозу, стали сбиваться кучнее, и в итоге вообще сбились в одну большую толпу, и стали под ряд деревьев, которые произрастали примерно по центру поляны. Тучи моментально налетели на поляну, еще немного, и припустил дождь. Хоть и лило как из ведра, но было довольно тепло, и поэтому Хорс, наблюдая за стадом, не заметил, как погрузился в сон.

…Воин стоял перед вратами, все было мрачно… Доспехи, что покрывали его тело, были изумительно отлажены, каждая пластина лежала так, будто это вторая кожа, наголенники отлично прикрывали ноги до самого колена, нарукавники светились ярким серебряным светом, покрывая руки. Сам же доспех был произведением искусства неизвестных мастеров, которые создали нечто большее, чем средство защиты. Голова была закрыта шлемом, на макушке которого красовались железные крылья, лицо было закрыто, а от челюсти вниз уходили два железных клыка. За спиной виднелся щит, который прикрывал шикарный красный плащ, материал которого также был неизвестен. Самым интересным был его изумительный клинок, который находился на бедре в ножнах. Рукоять его была больше, чем даже у двуручных мечей. Особой вычурности не было, он был идеален, лезвие было не широким, а казалось даже слегка узковатым для такого клинка, рукоятка была самая обычная, крестообразная, но сделанная великими мастерами, без камней и оправ, но очень искусной работы. Можно было понять сразу, что этот меч применялся часто и носился на бедре не для красоты. Воин стоял, глядя на мрачные врата, во всем его облике была напряженность, чувствовалось, что он ждал чего-то, что его очень тревожило.

Вдруг раздался резкий гул, это было похоже на звук боевых труб горных великанов, только более мрачный. Вороны, что сидели на деревьях, в одно мгновение вспорхнули и добавили своим карканьем еще более жутковатый вид этому месту. Воин напрягся, но меч не вытащил из ножен. Он увидел человека, стоящего в проходе. Человек был полностью в черном балахоне, не было видно ни доспех, ни оружия, даже его лицо было полностью закрыто. В происходящем чувствовалась странная энергия, а в человеке в черном были мощь и невероятная сила, которые заставляли нервничать светлого воина. Раздался звук вынимаемого из ножен меча светлого воина, гром разразился над этими двумя фигурами, темный воин резко поднял голову и…

Хорс вздрогнул от того, что его трясла чья-то рука. Отец будил мальчишку. Уже вечерело, следовательно, Хорс проспал почти половину дня до самого вечера. Люди уже уводили свою скотину домой. Хорс поднялся и протер глаза, вид у него был слегка удивленный, ему снился непонятный сон. Не сказать, что он был напуган, но такого с ним раньше не бывало, да и слишком много событий произошло за один день.

Обратно шли молча. Причем отец не задавал никаких вопросов Хорсу, да и у самого мальчишки как-то не было настроения спрашивать. К вечеру распогодилось, и в лесу приятно пахло сыростью и свежестью, это даже как-то бодрило, что было очень кстати. Домой добрались быстро. В этот раз Хорс сразу же отправился в дом, но на пороге его встретила мать. Тогда юноша понял, что что-то стряслось, ведь на матери лица не было, по ее виду можно было понять, что она о чем-то сильно грустит. Амелия молча обняла своего сына и вместе с ним отправилась в дом. На удивление в доме уже был накрыт стол, хоть был еще не вечер. Хорс остановился около стола, его одолевало любопытство, поэтому он больше не мог себя сдерживать и спросил, взглянув на мать:

̶ Матушка, что-то случилось?

̶ Иди умывайся и меняй рубаху, отец сейчас к нам присоединится, и тогда мы все тебе расскажем, ̶ мать улыбнулась по-доброму.

Хорс вернулся спустя каких-то десять минут, за столом уже сидели отец и мать и добрыми глазами смотрели на него, после чего началась трапеза и разговор, который надолго остался в голове юного Хорса.

̶ Хорс, наш дорогой сын, ты знаешь, как сильно мы любим тебя, ̶ первым начал отец, он принял решение сказать ему обо всем. — Но пришло время, когда ни я, ни твоя мать не можем ничего поделать, как только смириться и повиноваться судьбе.

Юноша внимательно слушал, в глазах была тревога, он сидел и впитывал каждое слово, произносимое отцом.

̶ Я сегодня вернулся из Дрешиля, туда прискакал гонец из столицы и известия привез куда более печальные, чем я мог ожидать. Хорс, было время, когда по приказу короля юноши твоего возраста и старше отправлялись на обучение в армию Империи. Срок был определен королевским советом. В свое время я тоже попал под этот закон, но спустя годы этот закон был отменен, и мальчишки больше не уходили в армию. Гонец, что прибыл сегодня, известил о возобновлении этого закона, и не только о возобновлении, он еще и ужесточился, теперь юноши должны уходить на десять долгих лет на обучение, а позже и в войска, ̶ отец понизил голос, было видно, что он переживает, но держится из последних сил.

̶ Мы с отцом думали упрятать тебя, но нам сообщили, что в Дрешиле уже собраны списки всех юношей, которые пригодны для службы, и по этим спискам будут забирать в войска.

̶ Сынок, мы тебя любим и гордимся тобой, ̶ отец протянул руки через стол и положил ладони сына в свои. — Мы постоянно будем с тобой, хоть и не рядом, но мысленно мы тебя не отпустим.

Хорс смотрел на отца, глаза которого начали немного поблескивать, по материнским щекам уже текли слезы. Хорс Рим не понимал значения этих слез, он был еще совсем юн, но все сказанное отцом тоже жгло ему сердце. Мать обняла его и положила свою голову ему на плечо, ее слезы скатывались ему на рубаху. Отец смотрел на сына уже по-другому, как мужчина смотрит в глаза мужчине, он верил в своего сына и знал, что тот пройдет любые испытания. Горько было не от того, что, возможно, сын не вернется, они в это не верили, родители знали, что с ним все будет хорошо, горько было от того, что, возможно, Маркус и Амелия не доживут до того дня, когда к ним придет уже взрослый сын и воин.

Почти всю ночь родители просидели рядом со своим сыном, это была последняя ночь Хорса Рима