- Анна! Анна! - женщина ещё не старая, но рано сгорбившаяся и подурневшая от забот, обращалась к единственной дочери, - Посмотри, у братика чёрное лицо и ручки!

- Сейчас я его отмою, матушка, наверняка вымазался в золе проказник.

Анна взяла двухлетнего братишку, принялась тереть щеки, а грязь-то не отходит.

Мальчик только заплакал.

Как ни пыталась убрать черноту, та словно приклеилась.

Волосики чистые, шея чистая да и тело без единого пятнышка - не бывает такой хвори.

- Нас прокляли, Анна... Сперва умер твой отец, а теперь пришёл черед брата. Как сможем растить его, как покажем в деревне? Нас выгонят за пособничество демонам, хорошо, если не побьют, - принялась причитать женщина.

Анна хотела бы помочь матери да брату, но не знала, как. Несколько дней они могли бы скрывать мальчика, но рано или поздно какая-нибудь любопытная соседка зашла бы в дом и увидела...

Неизвестно, что бы горемычные придумали, но тут раздался гулкий стук в окно.

Женщина прижала сынишку к груди, унесла в закуток, Анна же бросилась смотреть, кто пришёл.

Стоял вечер и она не сразу разобрала очертания, а как вгляделась, окоченела от ужаса.

За окном повисла хищная птица: ворон не ворон, огромная, глаза кровавым огнём горят.

Анна пригляделась, а в лапах у ворона свиток зажат.

Она так и замерла не в силах выйти и забрать неведомое послание.

Демонический ворон каркнул, выпустил свиток из когтей и улетел прочь.

Девушка выждала чуток, страшно ей было выйти, вдруг он вернется, а потом осмелела, юркнула на улицу и схватила письмо, пока никто не увидел.

Спрятала за пазуху и бросилась к матери.

Та уложила сына спать, а затем они с Анной развернули послание.

Угловато-размашистые строчки гласили:

«Не подчинилась ты мне двадцать лет назад, а теперь расплачивайся. Если твоя дочь до завтрашнего заката не придёт ко мне, твой сын останется чёрным навеки.

Велиар.»

И ни строчки больше. Зато печать стояла — след вороньей лапы, окруженный языками пламени.

Увидела мать Анны имя и помертвела. Когда оправилась, рассказала:

- Это злобный колдун. Удалось его обхитрить тогда, а в то, что будет мстить, я не поверила... Сколько лет мы жили счастливо... Вот и не рассказывала о нем, доченька. Не ходи к колдуну, как-нибудь справимся. Попасть к нему в лапы горше смерти, не заслуживаешь ты подобной участи.

Анна опустила голову.

- Нет, матушка, я должна пойти. Не пойду — он еще что-то сотворит. Лютую болезнь или чего похуже. Видишь, колдун не сказал, зачем я ему. Вдруг посмотрит и отпустит?

- Заберет он твою девичью честь, доченька. Да еще изломает-измучает за то, что я ему не далась и посмела жить хорошо. Не ходи, это страшная судьба.

- Чему быть, тому не миновать, матушка. Может, все и обойдется. Я не смирюсь с тем, что братик пострадает из-за меня. Да и ты... Кто знает, может, выберусь невредимой из его логова. Расскажи, как туда попасть.

Не хотела женщина отпускать свою единственную дочь и помощницу, но и сына было жалко.

Страх перед жестокостью деревенских пересилил ужас за Анну.

Не пойди она, досталось бы всем.

Ночь мать и дочь проплакали, а поутру простились, и Анна отправилась в дорогу.

Стояло жаркое лето, и солнце принималось шпарить с самого раннего утра, будто вырывая воздух у ночной прохлады.

Было душно и липко, Анна шла и думала не окунуться ли в озеро, пока не поздно? У колдуна она точно не снимет платье.

Путь лежал в лес. Мать объяснила, как дойти до валуна, наполовину вросшего в землю. То был особенный камень: хлопнешь над ним три раза, и если колдун захочет, провалишься в его царство.

Анна поежилась: мать так и сказала «провалишься».

Сколько Анна ни пытала ее о других ужасах колдовского подземелья, мать не рассказала ничего. Да и все могло измениться за двадцать лет.

Девушка шла медленно, оттягивая роковой миг.

При мысли, что ее коснется дряблая старческая рука, становилось до дрожи противно.

Задумала быть нечестивому служанкой, выполнять самую грязную работу, но только не наложницей.

Увы, молодые ноги шли быстро, и как бы Анна ни старалась плестись, мрачный камень показался впереди.

Она не нашла духу искупаться, опасаясь, что колдун мог уже наблюдать.

Девушку трясло так, что зуб на зуб не попадал.

Валун выглядел очень древним, весь порос мхом. Кое-где его избороздили трещины, а у земли Анна приметила паутину. В целом камень смотрелся очень крепким, куда и чему там валиться, девушка не представляла.

Жутко было хлопать в ладоши, но она решилась.

Едва стих последний робкий хлопок, как земля задрожала и застонала, как неведомое раненое существо.

Анна стиснула уши руками, присела от испуга, спешно оглядываясь, да так и ухнула вниз с огромной высоты. Земля под ней словно растворилась.

Клубы сухой пыли дымом взметнулись вверх, закололо глаза.

Девушка даже закричать не смогла, падая в неизвестность и боясь наглотаться всякой дряни.

Вот-вот и она просто разбилась бы!

Колдун не стал придумывать ничего сложного. И потешился, и оскорбившей его женщине отомстил.

Только падение внезапно кончилось: Анна со всего размаху влетела во что-то мягкое, горячее и будто шерстяное.

Оно заворчало, от чего по телу пошла дрожь, но скорее урчало обиженно, чем злобно.

Темнота стояла хоть глаз выколи, только два ярких красных пятна светились на стене.

Анна завозилась, пытаясь слезть с того, на чем оказалась, а пятна вдруг пропали. Пропали и тотчас опять вспыхнули.

Анну холодный пот прошиб: свет от глаз. Глаз в разы больше, чем у демонического ворона.

Существо коротко рыкнуло, и Анна кубарем скатилась с него в сторону.

Ощутила резкую боль, видимо кожу свезла да ещё ударилась.

А лодыжки коснулось что-то горячее и влажное.

Наверняка язык! Дыхание страшного существа было, точно печной жар. Анна отдернула ногу.

И поползла. Попятилась назад, путаясь в юбке и опасаясь наткнуться на стену спиной. Тогда конец.