Шрифт:
Закладка:
— Знаешь, зачем живет воин, Хаджар?
Орун вновь вытер руки о волосы и повернулся на запад. Там облака терзали жаркие поцелуи горячей бури. Молнии лентами молодой, еще не изуродованной привычкой любовницы рассекали черную гладь неприступного неба.
— Чтобы умереть, Хаджар, — ответил на собственный вопрос Орун. — Мы мечи в руках тех, кто вершит судьбы мира. Не менее, но и не более. А мечу не нужны ни яркие наряды, ни огромные дома, ни почет, ни уважение. Нам лишь нужно оставаться острыми, чтобы разить врага. И крепкими, чтобы продержаться в сече как можно дольше.
Хаджар смотрел на своего нового учителя. Ветер крепчал. Он срывал куски камней со скалы. Кружил эти валуны будто пушинки и кидал куда-то в сторону раскинувшегося у подножия леса.
Это пугало.
Буря в Горах Ненастий выглядела так, будто от бессильной ярости сокрушалась сама природа. Рвала волосы на голове и билась лбом о бесконечность.
Это завораживало.
А взгляд Оруна был пустым. Лишенным всяких чувств и эмоций.
Хаджар уже видел такой взгляд. Так, когда-то очень давно, смотрел генерал Балиумской армии, от руки которого погибла его возлюбленная — Лунная Лин.
Точно таким же, пустым, с потухшим жизненным огнем, Зуб Дракона смотрел на меч Хаджара. Старый, верный Лунный Стебель…
И таким же взглядом смотрел солдат на веревку в своих руках. Он пришел в Лунную армию из южных провинций. Тех самых, что ради прииска Солнечной Руды были разорены узурпатором, братоубийцей и некогда — любимым дядей Хаджара — Королем Примусом.
Родители солдата погибли от хвори. В их разоренной деревне не было средств на лекарство. Детей, что постарше, угнали на рудники. Жену…
Солдат никогда о ней не говорил.
Он пришел в армию только ради того, чтобы освободили детей. И он сражался ради них с яростью и свирепством десятерых. А потом… потом к нему пришла похоронка — детей уже не было в живых.
На следующее утро солдата нашли за лагерем. Веревка из его рук перекочевала на шею. Ветер слегка качал его свисающее с ветки тело.
Орун был сильнее.
Но на фоне страстного танца бури, Хаджар заметил, что шрамы, которые покрывали тело великого мечника, были оставлены не потому, что Орун оказался медленнее или слабее противника.
Нет.
Вовсе нет.
За этими телесными шрамами он пытался скрыть те, что терзали его душу. Страшные раны, которые Орун уже отчаялся залечить.
Хаджар понимал, почему мечнику так нравится эта проклятая, забытая всеми Гора.
Здесь он надеялся встретить противника, который окажется достаточно силен, чтобы разбить закаленной в крови меч…
— Как её звали? — спросил Хаджар.
Орун молча вглядывался в бурю. За тысячи прожитых лет, за все войны и сражения, которые прошел Великий Мечник Даанатана, сколько таких он уже видел. Сколько вечеров и ночей он провел на этом уступе.
Сколько часов просидел в ожидании? Ожидании того, что этот, очередной вечер в компании страстного шторма станет, наконец, последним для него.
— Пришло время третьей тренировки, Хаджар, — сухим тоном произнес Орун. — Видишь молнии сверкают?
— Вижу.
— Возьми меч и рассеки одну из них.
Секундная тишина, а затем недоумевающий рев:
— ЧТО?!
Глава 763
Хаджар пришел в себя резко и почти мгновенно. Так же, как это бывало уже сотни раз на Горе Ненастий. С той лишь поправкой, что вместо хищного оскала Оруна он увидел перед собой фиолетовые, нечеловеческие глаза Эйнена.
— Твоя привычка использовать техники, ведущие к твоей же смерти, не исчезла за эти два года, мой варварский друг, — констатировал островитянин.
Он уже расфасовывал в походный, лекарский ящик разнообразные склянки и отрезал острейшим ножом промазанные, дурно пахнущие бинты.
— Где мы? — прохрипел Хаджар.
Последним, что он помнил была музыка Луи Армстронга. Кажется, нейросеть включила её из-за фразы осколка тени прошлого Горшечника.
Удивительно, что маленькая крупица, частичка души древнего Горшечника, смогла обрести силу, сравнимую с Пиковым Повелителем…
Но куда удивительней был тот факт, что она знала радио-версию песню семидесятых годов двадцатого века. Спрашивается — откуда?
— Где-то на берегу Озера Грез, — ответил Эйнен. — Ну или того, что от него осталось… Только ты, Хаджар, можешь уничтожить целый регион, который сотни тысяч лет считался гиблым местом.
— Просто он встретился, — Хаджар зашелся в приступе кашля. — С чем-то, что воистину является гиблым.
— Скромно, — фыркнул Эйнен.
Взмахом руки он убрал походный лекарский ящик в пространственный артефакт. Хаджар смотрел на небо. Там все еще бушевала буря. Значит времени с того момента, как он ушел под воду, прошло не так уж и много.
— Остальные? — спросил Хаджар.
— Здесь, — Эйнен кивнул в право.
Хаджар, не без труда, развернул голову в сторону. Они находились в небольшом бору. Под явно не природного происхождения навесом из палок и ветвей елей.
Разумеется с поправкой на то, что местные ели росли в весьма необычном регионе и, следовательно, сами тоже были не самыми простыми.
Каждое из деревьев, стоящих вокруг, в мире смертных можно было бы смело использовать вместо камней для крепостных стен. И, по результату, те получились бы в десятки раз крепче.
И под этим навесом сейчас лежало больше десятка адептов. Некоторых Хаджар узнал — Диносов, Гэлхада и Дору. Но остальные…
— Ларис здесь?
— Здесь, — Эйнен указал на одного из юношей. Ну да — богато одетый, с будто написанным кистью художника лицом и, даже в бессознательном состоянии, надменным лицом. — Я ввел его в лекарственную кому. Как и остальных.
— И даже Дору? — удивился Хаджар.
Взгляд Эйнена потяжелел, а рука его дрогнула. Учитывая, что в этот момент он резал бинты на руке Хаджара, то соскользнувший нож оставил глубокий порез.
Хаджар с удивлением посмотрел на товарища. Тот явно не использовал при этом энергии или мистерий, а значит материал, из которого был сделан нож, являлся…
— Подарок тети Доры, — пояснил Эйнен и спрятал нож в складки одежды. — Она говорит, что
