Так, что–то мне не нравится происходящее. Уж больно грязно работают товарищи, а паранойя у меня не дремлет, обостренная до предела. Меня макают в отрицательные эмоции, значит, надо выдать им положительные. И я начала пытаться чуть ли не силой заставить себя думать о хорошем.

Сначала о доме. Понятное дело — тоска, печаль, вселенская несправедливость и мировая скорбь.

Хорошо, тогда Рики. Тоже не помогло, естественно. Захотелось выть от жалости к себе, непонятой любимым мужчиной, использованной и обманутой.

Бхинатар… Даже наш разговор неведомым образом начал переворачиваться в отрицательную сторону. Не верил, гад! И, вообще, конечно, не илитиири я, не эльфийка. Была бы темно–эльфийской красавицей, — все бы тут были построены и только честь отдавали трясущимися руками, перед тем как кидаться выполнять мои приказы. Тут я вспомнила робкие прикосновения мужа, его лицо во время оргазма… И почувствовала дикое желание разрыдаться, уже вообще непонятно почему. Вот ведь бардак в голове устроили, гады!

Интересно, но от выплеска агрессии в голове прояснилось, и даже силы анализировать происходящее откуда–то появились.

И тут Обби, перепрыгнув ко мне с плеча Бхинатара, принялся отчаянно махать лапками куда–то налево, в сторону Неллис, на которой ехали и основная причина моих дурных мыслей, и наш командный геморрой. Последний выглядел очень растерянным и несчастным. Ну, естественно, если меня тут долбают так, что впору пойти и повеситься, то уж его–то беднягу совсем скрутило, наверное. Надо что–то сделать… Причем срочно, потому что у гномика по щекам текут слезы, и это плохо, вот инстинктивно чувствую — плохо, когда только пустая тоска со слезами осталась.

— Бхинатар, мне надо пересесть на Грыфа, срочно!

— Госпожа, вы сошли с ума? — в голосе мужа звучат волнение и расстройство. Конечно, спятившая Мать Дома — это еще та проблема, согласна.

— Нет, я в здравом уме. У меня все под контролем, — вот ведь совсем недавно и как будто в прошлой жизни я слышала эти же слова, и ничем хорошим… Нет, нет и нет — мы победили демоницу и сейчас тоже всех победим! — Рикиши не сможет позаботиться об Яриме, понимаешь? А я — смогу!

Самоуверенно, согласна. Но, и правда, кому еще, кроме меня, этот мелкий засранец нужен? Его все тихо ненавидят, это же заноза в заднице.

— Госпожа…

— Бхинатар, опасность идет не извне, а изнутри. Я хочу помочь гному. Я знаю как. В конце концов, вы же всегда сможете снова рассадить нас так, как было раньше, почти не сбавляя скорость передвижения.

Из–за ментального блока с Рикиши пришлось переговариваться вслух, но он тоже достаточно быстро все понял.

— Хорошо, леди. Мы будем рядом.

— Спасибо, — я улыбнулась, чувствуя, как скребется тоска, настоящая, не надуманная и не засланная живущими в туннеле. Я все равно люблю, все равно хочу обнять, прижаться, почувствовать его руки, его губы… Растаять от его прикосновений и снова верить.

Где–то в отдалении я ощутила чужую вину и волнение. Отлично! Блок начинает истончаться!

Слевитировав на Грыфа, слегка удивленного случившимся, я перенесла к себе еще более удивленного гнома, которого даже на время из тоскливого транса вышибло.

— Эй, элгкарес, с чернозадым уже натискалась? А чего меня схватила, а не к рогатому перепрыгнула?

— О, смотрю, ты оживился? — ехидно уточнила я, внутренне радуясь тому, что мальчишка перестал плакать, и в ужасе вспомнив, что впереди двенадцать… ДВЕНАДЦАТЬ часов пути вместе с этим мелким ксенофобом.

— Рогатый не в моем вкусе, — ухмыльнувшись, я подмигнула обернувшемуся в нашу сторону Нибрасу. — Люблю невысоких и рыжих. Говорят, они ужасно темпераментные.

Гномик застыл, потом вдруг засмеялся, только как–то с надрывом и действительно вскоре смех перешел в плач. Обняв и скрестив свои руки у него на груди, я прижала мальчишку к себе, представляя, что мы в коконе, теплом таком, огороженном от всех и вся. Только мы вдвоем, и никто не видит этой истерики, и только я чувствую, как вздрагивает тело в моих практически материнских объятиях. Дожила: замужем за дроу, любовница вампира, усыновила гнома…

— Никогда не думал, что отправлюсь в то же самое путешествие, что и прадед. Только у него уже тогда дети были, а у меня нет никого.

— Ну, мало ли, может, есть, а ты не знаешь, — попыталась я утешить ребенка. Мы так и ехали, прижавшись друг к другу, поэтому я сразу почувствовала, как он напрягся, дернулся, потом расслабился, снова всхлипнул.

— Ты только не позволяй себе впадать в тоску и отчаяние, хорошо? Лучше злись! — попросила я, прижимая мальчишку к себе покрепче.

— Глупо.

— Что «глупо»? — не поняла я.

— Глупо злиться. На мне городские девчонки сначала гроздьями висели, а я все выбирал, выбирал. И вот, еду с вами, так и не выбрав ни одной, — пробурчал гном.

— То есть ты ни разу, — не удержавшись, я все же ляпнула это вслух и просто услышала, как затрещал хрупкий и ненадежный мостик доверия между нами. Но я быстро сориентировалась и все починила: — Ну, ничего, зато потом выберешь уж точно самую лучшую!

— Если выживу.

— Куда ты денешься? — одной рукой я потрепала мальчишку по рыжим вихрам и снова прижала к себе.

— Ты в голове шелестящий голос слышал? — спустя пару минут поинтересовалась я таинственным шепотом. Интуитивно я ощущала, что надо постоянно общаться, не давая себе проваливаться в пучину печали.

— И сейчас слышу, — горестно вздохнул Ярим.

— И что он говорит? — понятное дело, чушь какую–нибудь, но зато, если этой чушью поделиться, то может и полегчает.

— Обещает мне любовь красивых эльфиек и карту в драконову пещеру с золотом.

— Наплюй, эльфийки тебя и так полюбят, — улыбнулась я, снова растрепав огненную шевелюру. — Дочери лесов и солнца не смогут устоять от внимания такого яркого и светлого парня, как ты.

— Да не сдались мне эти эльфийки. Выскочки самовлюбленные, — буркнул ксенофобный горшочек с ядом. — Зачем мне жена, которая выше меня на голову?!

— Ну, эльфийки же невысокие, — провокационно заступилась я. — И красивые.

— Чего бы ты в женской красоте понимала?! Они дуры замороженные! Вот у свирфнеблинов или гномов женщины — красивые. Сильные, выносливые…

— Даст сковородой по лбу, сразу к ее мнению прислушаешься, — подколола я мальчишку.

— Мать отцу иногда давала… помогало, — хмыкнул он в ответ. — И тебе вон сковородой махать научиться не помешает.