На тот момент мы с Дреа были очень хорошими друзьями, так что нам было еще сложнее. Длинную сцену снимали восемь часов, там много тактов, и все эти едва заметные смены эмоций должны быть сыграны и отработаны. Но еще нужно очень точно выучить физическую хореографию сцен насилия.

Стив: Кристофер действительно думал о том, чтобы исчезнуть вместе с ней?

Майкл: Да, думал. Но потом он увидел клан и того парня с ирокезом в 7-Eleven и понял, что не сможет жить нормальной жизнью. Это всегда напоминало мне концовку фильма «Славные парни», где Генри Хилл, от лица которого ведется повествование, говорит, что быть гангстером – все равно что быть кинозвездой, а потом «я никто и проживу остаток жизни как лох». Это его подкосило. Он пережил, но вы чувствуете, что жизнь обычного лоха не так уж хороша, и именно это Кристофер взвешивает в тот момент. Еще была сцена, когда Кристофер приходит к Тони и рассказывает ему в подвале об Адриане, но она не вошла в эпизод.

Стив: Вы сняли эту сцену, но ее не использовали?

Майкл: Дреа поговорила с Дэвидом и сказала: «Ты должен вырезать эту сцену, она убивает неожиданность». Потому что в следующей сцене Тони звонит ей и говорит: «Эй, Кристофер пытался покончить с собой», что действительно могло произойти, если подумать. Кристофер употреблял наркотики и мог принять кучу таблеток. Поэтому когда Сильвио едет за Адрианой, зрители могут поверить, что он собирается отвезти ее в больницу. Когда Сил везет ее, возникает сильное напряжение, потому что зрители не в курсе – они подозревают, но не знают наверняка. И Адриана переживает то же самое – осознание приходит к ней постепенно, точно так же, как и к зрителям. Но если эта сцена в подвале останется, то зрители будут знать, что Тони лжет. Это снимет напряжение.

Стив: Мы никогда не видим эту сцену, не так ли?

Майкл: Мы видим ее во флешбэке. Ее использовали в шестом сезоне.

Стив: Ее смерть, вероятно, была самой ужасающей для зрителей.

Майкл: Ее не снимали на камеру.

Стив: Но люди были в ужасе от этого очень печального момента. Почему мы не видели убийства? Оно единственное, которое зритель не видит. Решение было сознательным, так как слишком больно видеть, как ее убивают?

Майкл: О да. Зрители пишут мне по сей день и говорят, что Кристофер, Тони, Сильвио, сценаристы поступили с Адрианой плохо.

Стив: Вы слышали это повсюду. Везде. Люди забывают, что в те дни все следили за каждой серией. Каждый понедельник все утренние телешоу, все радиошоу разбирали все произошедшее в очередной серии. Так что, когда это случилось, вы не могли и шагу ступить, не услышав разговор зрителей о том, как они ужаснулись. Так было каждую неделю. Я помню, даже когда Бобби умер, в газете New York Post была статья на всю страницу: «Прощай, прощай, Бакала».

Майкл: Ситуация была напряженной. Многие считали, что ее не стоило убивать.

Стив: Я не думаю, что это было необходимо, но появились и теории заговора, конечно.

Майкл: Что он не убивал ее?

Стив: Что он ее отпустил.

Майкл: Конечно, в этом нет никакого смысла. Хотя в шестом сезоне есть момент, когда Кармела видит Адриану в Париже, и на полсекунды ты думаешь: «Стоп, может, она на самом деле не умерла», но это сон.

Стив: Но опять же, именно в двенадцатой серии наносится сильнейший удар. Не хочу ничего сказать о финале сезона, но с этим эпизодом ничто не сравнится.

Майкл: Как я уже сказал, думаю, что финал сосредоточен на том, что Тони осознает – быть боссом означает остаться одному. К концу сезона, в тот момент, когда он только что заключил сделку с Джонни Сэком, а потом увидел, как приближаются федералы, и бросился бежать, – у вас появляется ощущение, что каждый сам за себя. Кстати, в этом моменте использована одна из лучших песен во всем сериале. Ван Моррисон «Glad Tidings». Это так иронично – соперника Тони из нью-йоркской банды арестовывают, Тони убегает, а Ван Моррисон поет: «Мы пришлем вам радостные вести из Нью-Йорка». Просто великолепно.

Последняя серия пятого сезона вышла в эфир 6 июня 2004 года. Помните, в то время канал HBO был доступен лишь в трети домов, куда доходило кабельное телевидение, и все же финал посмотрели одиннадцать миллионов человек. Даже несмотря на то что он шел на фоне церемонии вручения премии «Тони»[122] и первой игры финала НБА. Но в тот момент, после того как Тони ушел от федералов, пробежав по снегу, было неясно, сколько ему еще осталось бежать.

– Майкл

Глава 11

Музыкальный автомат в баре Bada Bing!: на фоне музыки

Когда я снимал «Сопрано», мне нравилось соединять кадры с музыкой; это была моя любимая часть работы.

– Дэвид Чейз

Ученые-музыковеды могут долго спорить о ВЛИЯНИИ музыки на кино и о том, как и когда оно менялось. Но большинство из них согласны, и я согласен с ними, что поворотный момент наступает в 1967 году, когда Майк Николс наполняет фильм «Выпускник»[123] музыкой Simon & Garfunkel. Не то чтобы поп-музыка никогда не появлялась в кино, вспомните, например, все фильмы с Элвисом. И конечно, «The Beatles: Вечер трудного дня» вышел на целых три года раньше «Выпускника». Но использование поп-музыки в качестве своего рода греческого хора, подчеркивающего и освещающего эмоции и драматизм происходящего на экране, навсегда изменилось, когда, как рассказывал Николс, он однажды утром слушал в душе альбом Sounds of Silence[124] и сказал себе: «Тупица! Вот твой саундтрек!»

В течение нескольких последующих лет в кинофильмах стала активно использоваться уже записанная поп-музыка. Музыка и фильм быстро стали неразрывно переплетаться (например, вы не можете думать о «Беспечном ездоке»[125], не услышав мысленно Born to Be Wild[126]). Я не думаю, что кто-то использовал музыку лучше, чем Мартин Скорсезе в 1973 году в «Злых улицах», – тот первый момент, когда Харви Кейтель лежит в постели и вы слышите драйвовые вступительные удары барабанов Be My Baby[127], громко и четко заявляющих, что это не гангстерский фильм времен вашего отца. И не представление вашей матушки о саундтреке. Но меня восхищает то, что эта музыкальная революция, по большому счету, не коснулась телевидения еще двадцать пять лет. Конечно, были песни из