Чад водил пальцем по таблице с высотами, скоростями и ускорениями, проверяя на всякий случай показания навигационного компьютера.

– «Бульдог» след взял, Хьюстон.

Радиоканал глушила статика.

Каз вызвал «Персьют»:

– Майкл, такое впечатление, что наш сигнал забивает их выхлопная струя, ну да оно и ожидаемо. Пожалуйста, передай, что все показатели в норме.

Майкл смотрел на Луну, держа камеру в руке и надеясь зафиксировать появление корабля.

– Хорошо, Каз. Я их еще не вижу.

Он повторил Чаду сообщение Каза.

Чад посмотрел на приборы.

– Спасибо, Майкл. Радар тебя цепко держит. Навигация в порядке. Двигатель отключится по графику, 7:18.

– С нетерпением жду вас в компанию! Тут было слишком тихо. Но вид классный, чего уж.

– Понял. – Чад сверился с графиком. – Мы через пару часов состыкуемся.

– Я кофе сварю.

Светлана, игнорируя болтовню американцев, созерцала удаляющийся лик Луны, странный, истыканный грубыми рытвинами. Они ускорялись в закат, тени удлинялись, подчеркивая зубчатые пики и гладкие кратеры внизу. Я словно муха над черепом скелета, подумала она и постаралась зафиксировать в памяти это зрелище. Потом отвернулась и посмотрела на Землю, дивный голубой шар, подвешенный в черноте, словно по волшебству.

Космический полет заканчивался. Предполагалось, что ей месяцы жить на «Алмазе», но уже через три дня Светлана будет дома. Ее пробила внезапная тоска по умершему напарнику, Андрею. Он так мечтал командовать экспедицией на станции.

Она покосилась на Чада, не сводившего глаз с навигационной аппаратуры и таблиц параметров двигателя.

Не говори гоп. Сначала стыковку провести надо.

53

Москва

Отец Иларион тревожился. Он возлагал такие надежды на возможность поговорить со своим братом Юрием и поздравить его, но день выдался крайне странный. В квартиру они вернулись очень поздно, и, устало поднимаясь к утрене, священник понимал, что ему многое еще нужно обдумать. И о многом помолиться.

Александр, принесший ему завтрак, держался тише обычного. Иларион спросил, позволят ли им снова поговорить с Юрием, и переводчик ответил, что не знает, но в Москве необходимо задержаться еще на пару дней, в зависимости от того, как будет продвигаться космическая миссия.

– Но почему, Саша?

Александр посмотрел на клирика. Доброжелательное лицо прореза́ли морщинки неуверенности, глубокая складка между бровей удостоверяла беспокойство от нарушения обычного распорядка жизни. Переводчик решил, что лучше будет подбодрить Илариона.

– Мы так далеко забрались, отец. Директор Челомей полагает, что ваше присутствие здесь может оказаться очень важным: а вдруг у Юрия какие-то проблемы на оставшемся отрезке полета проявятся? Он просил нас задержаться ради успеха миссии.

Лицо Илариона прояснилось. Помогать другим означало иметь цель. А пока прежде всего следует вознести молитвы за успех Юрия и его напарников. Он медленно кивнул и взял сухой тост.

Слегка поклонившись, Александр извинился и вышел в коридор. Закрыл за собой дверь. Выпрямился и перевел дух. Челомей ясно дал понять, что инструмент давления на американского астронавта все еще полезен – и это был клирик.

Он решил поговорить с куратором на Лубянке, чтобы тот четче осмыслил важность его, Александра, вклада в события на Луне и предстоявшее возвращение американца. Это шанс: КГБ должен как следует вознаградить его за труды. За многолетнюю верность и изобретательность.

Александр любил отца Илариона. И надеялся, что ничего плохого с ним тут не произойдет. Но это шанс.

* * *

– О’кей, Майкл, я остановился в сотне футов от тебя. Раскручивай «Персьют», разрешаю.

– Понял тебя, Чад, работаю.

Майкл наблюдал за приближением «Бульдога» – металлического насекомого, взлетевшего с поверхности Луны. Он передвинул ручку контроллера вбок, аккуратно придав вращение кораблю словно вертелу гриля для медленной обжарки барбекю. Это позволит Чаду осмотреть корпус на предмет микрометеоритных повреждений прежде, чем активируется двигатель и их унесет через открытый космос к Земле, домой.

Светлана тоже смотрела, как впереди поворачивается «Персьют»: широкий конус в носовой части, нацелившийся в них, затем приземистый серебристый цилиндр основной части и плотная коричневая оборка двигательного сопла внизу. Странная рыба у нас на крючке.

– Майкл, все чисто, как после уборки. Задержись, а я подлечу и пристыкуюсь.

– Рад слышать. – Майкл обнулил вращение и задал автопилоту поддерживать высоту. – Поцелуй эту крошку сам знаешь куда.

Чад ухмыльнулся и взялся за управление «Бульдогом». Никто не делает сейчас того, чем занимается он. Стыковка космических кораблей на орбите Луны. Он поддал вперед, сокращая расстояние между аппаратами.

Светлана смотрела, отдавая должное мастерству астронавта, но испытывала при этом глубокую личную неприязнь. Оценивала, как он корректирует небольшие рассогласования, прогнозировала, что введет в компьютер, сравнивала с тем, что выполняла сама.

Снаружи «Бульдога» у нее над головой имелась конусообразная впадина. Из «Персьюта» торчала штанга на треножнике, и Чад смотрел на визуальную цель, стремясь вложить ее туда. Она услышала Михаила по радио и узнала слова – числа.

– Двадцать пять футов, Чад.

– Понял тебя.

– Двадцать футов, скорость норм.

– Верно.

«Персьют» в окошке ЛМ разрастался, точно распускающийся цветок.

– Десять футов, сближение хорошее.

– Принято.

Пауза, Чад еще что-то напоследок вводил. Светлана прислушалась к звуку удара металла о металл: царапанье, глухой стук, стыковка.

– Контакт и захват! – воскликнул Майкл. – Отличный полет, командир.

– Спасибо. – Идеальный. Чад перевел стыковочную систему в ждущий режим и стал слушать, как стыковочный механизм с приводом штанги подтягивает корабли друг к другу.

Спецы в ЦУПе все как один внимательно наблюдали, а Каз хранил радиомолчание, предоставив экипажу самому разбираться со стыковкой, одной из последних критически важных задач.

– Поздравляю, «Аполлон-18», – сказал он теперь. – Рад, что вы воссоединились. Посмотрите вниз: вы как раз пролетаете над местом высадки, кратером Лемонье. К вашему сведению, мы планируем обратиться к Международному астрономическому союзу с предложением назвать местную долину Риллой Хемминга, в честь Люка. – Идею подала Лора, и Каз посчитал ее уместной.

– Понял вас, Хьюстон, – ответил Майкл. – Он был хорошим человеком.

Мгновение тишины.

– А теперь открывайте шлюз и направляйтесь домой.

* * *

Майкл перед их прилетом прибрался. Собрал все ненужные предметы и мусор в одну большую сумку, чтобы перенести в «Бульдог», и открыл нижние кладовые «Персьюта», готовясь принять бесценные образцы лунных камней и грунта для доставки на Землю. Отсек помещался под креслами, чтобы защитить добавочную массу от перегрузок на входе в земную атмосферу и обеспечить стабильное плавание в океане после приводнения.

По контрасту с «Персьютом» «Бульдог» выглядел грязным, и лунная пыль, принесенная на скафандрах, осела везде. В невесомости ситуация осложнялась: движения тел разносили по кабине крошечные острые осколки бесчисленных метеоритных падений.

Предыдущие экипажи выяснили, что важно убирать пыль с предметов перед тем, как выносить из ЛМ, а техники