— Ты чересчур везучий, сукин сын. Таких не любят, — произнёс третий, кто нанёс удар, и достал холодное оружие, налюбовавшись болезненной гримасой парня.

Его бросили на землю, как никчёмный мусор, оставив одного. Нэйтен слабо дышал, пытаясь подняться на четвереньки, удерживаясь за бок. Футболка пропитывалась красным жидкостью тела, одной руки не хватало, чтобы удержать сочившуюся кровь. Алые капли спадали на белый снег, пропитываясь чужой болью. Это не так больно, как больно на его душе, но всё равно перед глазами всё плывет. Ему холодно. Сил держаться больше нет, проваливаясь в бессознательный сон.

Глава 33

Опухшие от плохого сна, дикой головной боли и выплаканных слёз глаза девушки открылись. Она не с первого раза сообразила, где находится. Уснула вроде в гостиной на диване, на коленях у матери. Мягкая подушка была бережно подложена под голову, а пледом укрыто тело до плеч. Правый бок затёк. Видимо, за всю ночь она так и ни разу не сменила позу. Аккуратно приподнявшись, оперевшись на выпрямленную руку, Николь огляделась. За окном ещё было темно, а судя по состоянию, проспала она часа два, и тело неприятно задыхалось в одежде. Скинув душный плед, она села, спустив ноги на пол. В висках неприятно закололо, и, нахмурившись, помассировала их пальцами. На стеклянном журнальном столике покоился телефон, который рассмотрела в полумраке. Потянувшись, узнать хотя бы, который час, аппарат был выключен. Точно, она же его выключила. Небывалая слабость окутывала мышцы в теле, так, что не могла даже толком нажать кнопку включения. Откинувшись на спинку дивана, пока смартфон вырисовывал яркие завитки по экрану, включаясь, в левой части, со стороны сердца, всё болезненно заныло. Жаль, что от данной боли нет нужных таблеток. Но если это разрывающее чувство не прекратится, она сойдёт с ума от безумства и горечи, жгущей горло, как желчь. Потому что терпеть это невыносимо, и она прикусывает губу, скрипнув зубами. Николь думала, что выплакала уже всё, что можно, но перед глазами его ухмылка и так по-дурацки взлохмаченные волосы, торчащие в стороны. Невыносимо.

Смартфон в руке завибрировал, заставив её вздрогнуть от неожиданности, и даже сердце, которого, казалось, больше не осталось, часто застучало.

На экране высвечивались пропущенные вызовы от родителей и… Маркуса? И ещё множество непрочитанных сообщений.

Она открывает первое:

«Николь, Нэйтен с тобой?!»

Затем смотрит следующее:

«Николь, чёрт! Не могу до тебя дозвониться!»

«Мы нигде не можем найти Нэйта!»

Сердце сжалось, и беспокойство укромно заселилось в нём, как родное существо. Почему-то боясь открывать следующие:

«Мы волнуемся, его нигде нет. Он ничего нам не сообщил. И никто не видел, куда он ушёл!»

«Николь, чёрт бы тебя побрал!»

«СРОЧНО!»

И теперь руки тряслись от странно защемившего страха под рёбрами. Беспокойство дыбится и шипит, как дикая кошка, выпуская когти. Дыхание участилось. Грудная клетка тяжело вздымалась.

Последнее сообщение было от Мэй:

«Прости меня, я не хотела, чтобы так вышло».

Николь уставилась в экран пустым взглядом, не укладывая в голове, что вообще всё это значит. И только волнение сжимало горло, понимая, что тяжело дышать. Она поняла, что ловит глотки воздуха, когда ладонь зажала рот. Лёгкие болят от каждого вздоха. Неужели что-то страшное случилось с Нэйтеном? А если это так? Она не простит себе это.

Смартфон снова загудел в руке, и на этот раз чуть не выронила его, настолько пальцы не слушались. Дрожащий палец неуверенно провел по экрану:

— Николь! Господи, наконец-то, — проорал в трубку Маркус. Его голос пугал. Она ещё никогда не слышала его таким отчаянным. Голосовые связки парня не на шутку дрожали. — Нэйтен в реанимации.

Вот он — приговор для души.

Пустота окунула в тёмную мазуту. Она летела в яму страхов, обречённости, чтобы их руки, цепкие, как у ведьм, утопили её окончательно.

Уголок смартфона треснул, встретившись о паркет гостиной.

***

Монотонный писк аппаратов из соседних палат знатно действовал на нервы. Как основной раздражитель возле самого уха. Запах медикаментов и дезинфицирующих средств проедал носовые пазухи. Белый цвет раздражал сетчатку глаз. А постоянно суетившиеся врачи и медсестры мутили рассудок, шныряя туда и обратно. Маркус опустил голову, смыкая пальцы в замок на затылке, сидя на лавке в коридоре. Он прикрыл глаза, чтобы эта дурнота хоть немного отпустила. Если бы он курил, то выкурил бы не одну пачку. Нервы были на пределе, и он схватил бы ближайшего врача, прижимая к стенке за грудки, чтобы ответили, как там его друг. Нэйтен потерял много крови, и его бессознательное тело здорово испугало сына генерала с закалкой не хуже, чем у любого следователя. Один из врачей мог бы пострадать, если бы звуки, вернее, женский крик не вынудил поднять голову.

Какая-то медсестра пыталась остановить и привести в себя, кажется, совершенно обезумевшую девушку:

— Девушка, сюда нельзя так врываться! — пыталась донести женщина в медицинской спецформе. — Объясните, что случилось и кого вы ищите.

— Николь, — Марк приподнялся со своего места.

Тёрнер обернулась на голос друга. Её коленки едва не дрогнули, но она уверенно вырвалась из рук медсестры, подлетела к нему, хватаясь за запах куртки.

— Нэйтен?! — не могла она должным образом собрать слова в единое предложение. Все мысли не укладывались в ровненькую строчку.

Он чувствовал, как девушка трясётся и едва держится на ногах. Капельки холодного пота выступили на висках, а в широко распахнутых глазах стоял небывалый страх и пропитывал её насквозь влажной изморозью. Она была одним огромным сгустком страха. И её можно понять, учитывая, как нехило струхнул сам за лучшего друга. Ухватив её за плечи, переживая, что ещё немного, и рухнет прямо на пол, он постарался усадить подругу на стул, и сам присел, продолжая удерживать за плечи, так, на всякий случай, учитывая невменяемость состояния.

— Успокойся, — говорит ей, а самому смешно от этой фразы, ведь сам уже сбился во времени, сколько пытается себе это внушить, но ничего не помогает. Совершенно абсурдная фраза в данной ситуации, когда, наоборот, начинаешь нервничать только сильнее. Но надо держаться в здравом рассудке хотя бы ему. — Мы с Тайлером нашли его недалеко от театра. Он весь истекал кровью.

Николь ахнула, зажимая рот обеими руками. Её колошматило, как от пронизывающего ветра, юркнувшего под куртку. Подскочив, девушка намеревалась пробиться за дверь, над которой ярко светилась надпись «Реанимация». Как маяк в бушующем море, призывая её ломиться к берегу, на котором её ждёт Нэйтен Картер. Марку пришлось обхватить крепче руками, усадив обратно, но она старалась вырваться. И парень удивляется, откуда