Распущенные волосы спадали вперёд. Некоторые пряди чуть подмокли, когда умывала лицо перед сном. Должно же быть всё хорошо, но она видит свои глаза. Они полны необъяснимым чувством тревоги. «Это всё дурное поветрие», — утверждает она себе. Потому что привыкла жить так. Но сейчас к глазам присоединилось сердце. Оно неприятно тянуло куда-то вниз. Это неприятное чувство. Очень. Приходится в очередной раз сбросить на остаточное чувство прошлой себя.

Выключив свет, она вышла из ванной комнаты, пожелала родителям спокойной ночи и, откинув одеяло, улеглась в кровати. Удобная поза для сна никак не хотела даваться. Приходилось укрощать собственное тело, переворачиваясь то на один бок, то на другой, то утыкаться в подушку. Все эти манипуляции начинают злить. Мысли начали шляться по просторам размышлений в хаотичном порядке. Тут даже овечки не помогут, потому что все мысли завивались в вихре вокруг Нэйтена. И снова сердце тянет. Николь широко распахнула глаза. В комнате темно, но через некоторое время глаза привыкают, и она смогла разглядеть шкаф возле стены. Она цепляется взглядом за него и тяжело вздыхает. Надо поспать, а она тут страдает непонятно над чем.

Экран смартфона на прикроватной тумбочке загорелся, озарив комнату, как единственный источник света, и мелодично звякнул, предупредив о входящем сообщении. Николь бурчит, кто в такое время пишет, и тянет руку к телефону, зажмурившись от светлого экрана.

«Приходи, будет весело».

Ничего не понимая, Николь сморит на сообщение. Гаджет снова пиликнул, но на этот раз там высветился ещё и адрес. Что это значит? Отправитель чётко и ясно прописывал Мэй Хэйз. Что этой девчонке всё надо? Ошиблась адресом или просто издевается? Странная особа. Что она хочет сказать своим сообщением? Николь даже адреса этого не знает. «Будет весело», очень смешно, Мэй. Она от души посмеялась.

Отбросив телефон на место, Тёрнер перевернулась на спину, снова закрыв глаза. Надо спать, а не дурью маяться.

Правда… есть одно «но». И оно совсем не нравится девушке. Это «но» не даёт расслабиться нервным клеткам. Оно словно будит каждый раз, стоит только задремать, и неприятно вздрагиваешь, словно ты едва не рухнул во сне. Вот совершенно не весело. Чувство тревоги въедалось иголочками в тело, и от этого хочется неприятно ёжиться. И вся кровать нашпигована иголками, куда не повернись. Снова эти сомнения. И почему снова думает о Нэйте? О его слегка растерянных глазах, когда прощались возле кафе. Тогда ей показалось, что он чего-то недоговаривает, взволнован или просто не хочет о чём-то говорить. Именно это щекочущее чувство начинает пощипывать именно сейчас. Она же дала себе слово не сомневаться в нём! Но сообщение Мэй что-то щёлкает в ней. Даже адрес как-то легко запомнился — нет необходимости перепроверять.

Полпервого ночи, ну не поедет же хрен знает куда в такое время? Не поведётся на глупый развод подруги? Николь подносит палец к губам и нервно кусает заусенец. Снова хватает гаджет в руки и вбивает на карте адрес.

«Чёрт!»

Подскакивая с кровати, она быстро одевается.

***

Машина такси тормозит перед старым зданием бывшего театра. Из-за аварийной ситуации театральная труппа переехала в более удачное место, объединившись с детским творческим клубом. А данное здание пытались реанимировать и сдавать в аренду, но администрация вынесла вердикт — снос. Но это было три года назад, а никто так ничего и не предпринял. И бывший театр не собирает более никого, кроме старой пыли и паутины. До сегодняшнего дня. Николь впервые в этом месте, хоть и знает данное здание.

Водитель подозрительно косится на девушку. Одна в такое позднее время да ещё приехала к чёрту на куличики. Ей уже не привыкать, а вот, наверно, у водителей такси скоро пойдёт слушок о странной девушке, которой не спится по ночам и вечно тянет в тёмные места, собирая приключения на задницу.

— Сектантка, что ли? — почему-то вдруг делает вывод мужчина.

— Если бы, — усмехается Николь. — Обычная дура.

Но если приспустить окно и прислушаться, то можно услышать звуки жизни в бывшем театре, а с другой стороны подъезда разглядеть припаркованные автомобили участников сегодняшнего сбора.

Расплатившись с водителем, Николь выходит из машины и поправляет капюшон на голове. За спиной послышалось, как отъезжает машина. Она собралась в спешке, забыв даже надеть шапку и проигнорировав вопрос показавшегося из спальни отца, куда это их дочь собралась на ночь глядя. Это точно на неё не похоже. Похоже, но родители же не знают, какую жизнь ведёт идеальная дочурка в тени. Уверена, что сейчас на выключенном телефоне стоит немало пропущенных звонков.

Фонари слабо освещали территорию, но спасибо, что они вообще есть. Приглядевшись, можно разглядеть множественные следы, ведущие ко входу. Николь ступает следом, неосторожно поскальзывается, чувствуя, как неприятно потянулись сухожилия, но упрямо движется вперёд. Массивная дверная деревянная ручка имела плавный изгиб. Когда-то она была лакированной, но за ненадобностью и без должного ухода потрёпана временем и трещинками по поверхности. Тёрнер толкает дверь на себя, и та легко поддаётся. Внутри отчётливо было слышно шум и гул множества голосов. Даже свет горел в коридорах. Словно кто-то специально организовал сегодняшний сбор со всеми удобствами в здании сноса.

Как-то странно всё.

Честно, Тёрнер ожидала подвоха, возможно, даже, судя по разыгравшемуся воображению, нападения. Вдруг кто сейчас со спины накинет грязный мешок, но ничего подобного не последовало, и поэтому она уверено ступила внутрь. Она последовала на звуки, где больше всего было галдежа, неожиданных вскриков. Что самое неприятное — все эти звуки были ей знакомы. Но она до последнего не хочет верить в то, что ждёт её впереди. Там не будет ничего такого. Пускай это будет просто клуб любителей театра или, на крайний случай, раритетных зданий. Там не будет Нэйтена и того, что подкрадывается догадкой в сознание.

Глава 32

Уверенность проскользила, как вода меж пальцев. Тихо и незаметно. Оставляя только влажное волнение и холодную тревогу. Здесь было не жарко, но капельки пота скатывались по женской спине под кофтой и накинутой курткой. Хотелось только ослепнуть. Больше ничего. И ничего больше не чувствовать.

Толпа разразилась громким улюлюканьем.

Множество рук, в некоторых которых сжимались хрустящие купюры, взлетели вверх. Они приветствовали победителя. Лидера. Игрока с разбитой бровью, но безоговорочно сегодня заслужившего звание чемпиона. Сухой ком оцарапал горло. Всю глотку жгло, как при ангине, от застрявшей обиды. Тёрнер не помнит, как пробилась ближе к сцене, оборудованной под боевой ринг. Но зато теперь его лицо видно отчётливо. Белая кожа с выступающими фиолетовыми и синими венами на