Шрифт:
Закладка:
147. Тесея умоляют о помощи старухи и Адраст [82]
В последующие несколько лет после смерти Эдипа между двумя его сыновьями возникла смертельная распря из-за фиванского трона. Этеокл, после года правления, не освободил, согласно уговору царствовать поочередно по году, фиванский престол брату. Полиник, женившийся на дочери аргосского царя Адраста, убедил тестя возглавить поход Семерых против Фив. Когда четверо из семерых героев пали под фиванскими стенами, проклятые отцом братья в роковом поединке убили друг друга.
Опять занявший фиванский престол Креонт запретил хоронить Полиника и других павших в сражении аргосских героев.
И вот к Элевсинскому храму благой богини Деметры, на высоких ступенях которого в золототканной царской одежде стояла бывшая трезенская царевна Эфра, а теперь еще и мать царя набиравших силу Афин, пришли обезумившие от горя вдовы и матери — старухи. В знак мольбы они трясущимися руками протягивали к Эфре оливковые ветви с намотанной на них белой шерстью.
Единственный из участвовавших в походе Семерых героев оставшийся в живых Адраст, придя в Афины, припал к алтарю Элея, бога Жалости и Милосердия и, положив на него ветвь молящего о защите, стал просить о помощи в погребении мертвых. Не получив ответа, он вместе с матерями погибших воинов пришел к храму Деметры и лег, лицом зарывшись прямо в землю, прикрыв голову сверху темным плащом.
Старухи в это время обнимали и целовали колени афинской царице, слезно умоляя ее помочь им:
— Царица ты тоже мать и потому должна нас понять. Известному во всей Элладе справедливостью своему сыну, великому афинскому герою, вели нас спасти: мертвых детей, царица, пусть нам вернет новый царь Фив! Несчастье прибило нас к этим ступеням. Правда с нами, и мы, как мать, умоляем тебя помочь сыновей наших несчастных останки в могилы сложить и похоронить согласно обряду.
Тут появился Тесей с небольшой свитой. Увидев окруженного отроками лежащего вниз лицом человека, Тесей спросил, кто там распростерт и о чем он молит. Адраст вскочил и с готовностью сам быстро стал говорить:
— Аргосского Адраста видишь ты, Эгея знаменитый сын. Ты, конечно, слышал, царь, про мой пагубный поход на Фивы. Шестеро из семерых возглавлявших отряды героев погибли по предначертанью Могучей Судьбы, которой не может избегнуть ни один земнородный муж, ни отважный, ни робкий, как скоро на свет он родится. Я возвратить мне их трупы просил, но дорвавшийся до власти Креонт, опьяненный успехом, надменно посольство мое отклонил. Теперь лишь на тебя надежда осталась… Царь! Только ты один можешь вызволить из нечестивого плена тела погибших в сраженье аргосские героев!
Тесей поморщился, глядя неодобрительно на Адраста и сказал ему с явным неудовольствием:
— Я, конечно, слышал о вашем походе Семерых. Что я могу сказать? — Отважный дух, но ум не крепкий тобой руководил, Адраст, ведь знал прекрасно ты от шурина Амфиарая оракул, что все герои, возглавлявшие поход семи отрядов, должны будут погибнуть под стенами фиванскими, за исключением тебя. И, кроме шести героев, там погибло еще немало воинов, желавших быстро достичь блестящей громкой славы.
— О лучший вождь Эллады, царь Афин, мне совестно, Тесей, перед тобой склонять свои седины и колени охватывать, моля, твои… Я виновен… Но будь же милостив, Тесей, как Зевс велит и к сердцу прими великодушно мой печальный жребий. Афины, знаю, сочувствуют несчастью Аргоса, но состраданья недостаточно. Ты можешь сделать больше, ведь несмотря на молодость, ты доблестен уже, и подвиги великие твои известны всем в Элладе. Помоги только похоронить тела погибших, которые нам взять не разрешают.
— Есть люди, которые гордыне ослепить рассудок свой дают, и потому умней богов себя считают. И ты из них, Адраст. Ты дочерей за чужестранцев выдал, оракулу послушный; значит, ты в богов-то верил, если даже чистый не побоялся дом свой запятнать, внеся в него грехи чужие. Но кто Судьбу с преступными связал, будь даже сердцем чист, суда богов тот трепещи! Когда ты начинал войну, и речь гадателей угрозой над Аргосом звучала, о Мойре и богах подумал ли ты, царь? Не ты ли в бездну мрака сам увлек свои войска и знаменитых шестерых героев? Бог не знает ни снисхождения, ни милосердия, ему понятна и мила лишь справедливость, а ты о ней подумал? Ведь не фиванцы же пришли с войной к аргосским стенам! И что теперь, неужто мне в союз военный вступать с тобою? Ведь просто так, по моей просьбе, Креонт надменный и мне трупы героев ваших не отдаст… Так, что, раз ты затеял поход на Фивы, так сам же и сноси его последствия, не избегая взора Дике. Мы ж, афиняне здесь не при чем.
Адраст, говорят, славился своим красноречием, однако на этот раз ему не удавалось склонить на свою сторону царя Афин. Аргосский царь скорбно поджал губы и, сдерживая скупо слезы, тихо промолвил:
— Не хочешь ты нам помочь, Тесей… увы, что ж тут поделать! Спорить с тобой у мня нет никакого права, да и тщетно это… Идемте ж прочь, вы, матери и вдовы… Блестящую листву оливковых ветвей своих оставьте на ступенях алтаря. Призываю в свидетели богов я. Землю-мать в свидетели беру, Деметры факел призываю, Солнца свет, что были моленья наши сделаны, но оказались бесполезны.
148. Эфра просит сына помочь несчастным матерям и вдовам [82]
Тесей подошёл к матери и, увидев слезы на ее глазах, заботливо спросил:
— Ты плачешь, мать? Помнишь, когда мы в первый раз с тобой надолго в Трезене расставались, я тебе сказал, что слезы делу никогда не помогают. Тебе так жалки стоны этих молящих, что в тебе смутилось сердце… о, подними же голову: у очага богов не надо плакать, лучше говори. Тебя я буду прилежно слушать, ведь из материнских уст порой прекрасные советы исходили.
— Дерзну ль с тобой я говорить о доблести Тесеевой и об афинской чести? Нет, не хочу молчать, чтобы потом раскаяньем терзаться. Остерегись быстро решать, подумай, не делаешь ли ты большой ошибки, царь Тесей, когда не хочешь попранную справедливость восстановить. Страха не знаю я, когда тебя зову восстать против мужей, которые мешают убитому быть погребенным. Силой вступись за них, афинский царь Тесей, и эллинский закон
