он, теребя кисточку на навершии рукояти. — Я больше не воспринимаю вас, как женщин. Вы — недомужчины. Пока вас не переклинит, что бывает редко. Химари, как видишь, не переклинило, — и он кивком головы указал в кошкину сторону. — Но она хотя бы не ведет себя, как мужик — «Ах, я плачу, я же не умею быть женщиной, я же мужик», — передразнил он Люцию и недовольно плюнул кровью под ноги. — Просто сохрани ее для меня живой — я слишком сильно ее люблю.

Бескрылая шагнула к нему, намереваясь задать очень простой вопрос — почему он все еще здесь, раз она ему противна. Но он опередил — толкнул к дереву и схватил рукой за горло. Люция, упершись ногой в ствол ели, оставила себе почти полметра для маневра, но не решалась его совершить. Она не боялась Хайме, уже давно в уме просчитав возможные пути выхода из проблемы. Но оставалось два нерешенных вопроса, и потому Люция только коснулась пальцами его запястья, придерживая руку. Но он продолжал.

— И мне плевать на тебя. Я действительно сильнее, потому что мужчина. А ты просто мужиковатая баба, да еще и никогда не знавшая любви мужчин, — он бросил это невзначай, но Люцию сорвало.

Она с силой сжала его руку и отвела от горла. Посмотрела на кота, прикидывая силы. Она выше на полголовы, крепче сложена. Физически сильнее, выносливее, мощнее. Ей хватит удара наотмашь, чтобы заставить его распрощаться с зубами, а если ударит ногой, то может сломать пару костей за раз. Но он был гибче, хлеще, ловчее и гораздо опытнее.

Кот не пытался схватить ее снова за глотку и позволял держать его руку на весу. Он в любой момент мог ударить исподтишка, а еще он знал, куда бить — Люция уже заметила, как деловито он присмотрелся к ее шее и солнечному сплетению, не скрытых курткой. Наверняка ударит по ним, и вряд ли корсет выдержит.

Люция мельком глянула на Химари и Еву, спящих у костра. Что скажет кошка, если найдет своего мужа мертвым по вине Люции? А если найдет мертвой саму Люцию?

Пытаясь определиться, готова ли она на бой, бескрылая глянула коту в глаза. Что-то засосало под ложечкой. Ей уже не хотелось драться. Она не чувствовала необходимость быть сильнее. Захотелось отвесить ему пощечину и уйти.

Бескрылая усмехнулась, нехотя скривив губы в улыбке. Она поняла, почему кошка выбрала его в мужья. Один только взгляд его глаз цвета синего льда даже не обезоруживал, а заставлял поверить, что все это не нужно. Не нужно быть сильной. Не нужно бороться. Нужно только разрешить себе быть слабой. И до того притягательной и теплой казалась эта идея, что Люция готова была сдаться. Может, он прав? И она лишь пушечное мясо в юбке, когда пытается быть похожей на мужчин?

— Но я же… — начала было она, но кот перебил.

— А мне плевать! Либо не удивляйся, что ты можешь чувствовать, как женщина, либо я вмажу тебе как слабому мужику. Смирись, что ты женщина, нуждаешься в любви и заботе. Смирись, что ты слабее мужчины, — он заметил, что от их криков Ева чуть не проснулась. Убрал руку и тревожно глянул на Химари.

— Ты хочешь, чтобы я покорилась тебе?! — Люция пришла в ярость, и желание поддаться его какой-то моральной внутренней силе исчезло.

— Нет, — его голос был уже тише и спокойнее. — У меня есть непокорная жена, одной ее достаточно, — усмехнулся, проворачивая на безымянном пальце черное кольцо. — Просто пойми и признай.

Каким же спокойным он был, словно и не пытался придушить ее несколькими минутами ранее.

— Что признать?! — Люция нависла над ним, его глаза оказались на уровне ее губ. Но он, казалось, не придал этому значения и спокойно глянул на нее, прищурившись.

— Что ты хочешь, чтобы я обнял тебя и утешил, — отозвался он, склонив голову на бок. — Потому что я мужчина, а ты — женщина. Потому что я сильнее и могу защитить.

Его равнодушный тон распалял Люцию еще сильнее. Может, она и хотела его внимания и участия, но не настолько уж она в нем нуждалась.

— Не хочу! — она скрипнула зубами и сложила руки на груди. — Ты же трус! Это я спасла Химари из тюрьмы ангелов, — и ткнула большим пальцем себя в грудь, — а не ты. Я!

Хайме отвернулся от нее, отступил в сторону тропы из их убежища. Усмехнулся, согласно кивнул, развернулся на лапах и ушел.

— Тогда спаси ее еще раз, — бросил напоследок, обернувшись зверем.

* * *

Ночь в покоях императрицы выдалась тихая, плотно захлопнутое окно поскрипывало от натиска ветра, а за ним сияли раскаленные лиловые звезды. Хоорс машинально провел рукой по груди, как обычно поглаживал свою леди по белокурым волосам, но Бель не оказалось на его плече. Подорвавшись, он не нашел ее и в постели.

За полупрозрачным пологом угадывались крылатые очертания императрицы. Девушка стояла у окна, замотавшись в одеяло и укрывшись крыльями, и смотрела за окно.

— Отчего ты не спишь? — Хоорс сел на кровати и выглянул из-за полога.

Бель была печальна и одновременно зла. С силой сжимала дрожащей рукой край тонкой ткани у груди и о чем-то тихо говорила сама с собой. Но, услышав вопрос, замерла.

— Я не могу простить Лиона. Он упустил мою Кошку! — прошипела она, даже не оборачиваясь.

— Ну упустил и упустил, сколько уже прошло-то, спи, — Хоорс протер глаза и, зевнув, глянул на императрицу снова. Опять одно и то же. Химари! Химари! Химари! Опять Химари! Даже если он вздумает, срывая с нее корсет, похвалить ее чудесную работу, вечер будет упущен — она вспомнит о Химари и заставить ее забыть о кошке можно будет только силой.

— Ты не понимаешь! — заорала Бель, обернувшись. — Эта тварь убила моего отца на моих глазах! Всю мою семью! Я чудом избежала расправы!

Хоорс вздохнул, сегодня не хотелось волочить ее на кровать и затыкать рот, а иначе всю ночь можно провести за разговорами о кошке.

— А твой отец послал убить ее детей. А до этого твой прапрадед отправил Кошке голову ее отца. А еще твоя прабабка над ее приемной дочерью… — пробормотал он, закатывая глаза.

— Заткнись! — Изабель подлетела к нему и звонко отвесила пощечину. И еще одну. И еще. — Замолчи! Замолчи!

Он остановил ее, перехватив руки за запястья. Это всегда успокаивало ее, грубая сила заставляла милую Бель быть покорнее овцы, только самому Хоорсу это не сильно нравилось. Гораздо милее была Бель другая.

— Чего ты хочешь, моя