Кот, удостоверившись, что Химари в порядке, если это вообще можно было так назвать, уже не обращал внимания на Люцию.

— Куда ты? — спохватилась она, видя, что кот собирается уходить.

— В Инузоку, сжечь город волков дотла, — процедил он, подбросив в костер охапку коричневых еловых иголок.

— Я с тобой! — Люция тут же бросилась подбирать ножи и прятать их под куртку и в ножны на бедре. — Я не могу здесь оставаться, — пояснила она, поджимая губы.

— Нет, ты останешься, — он смерил ее недовольным взглядом, — с моей женой. И будешь беречь ее как последнее сокровище на этой треклятой земле! — и был очень зол.

— Но я не могу, — Люция проверила колчан и арбалет, удостоверяясь, что они в полной готовности. — Что, если она очнется? Как я посмотрю ей в глаза? — пробурчала она, уставившись на трескучее пламя.

Кот вмиг оказался совсем рядом и за грудки подтянул ее к себе.

— Да мне плевать! — процедил он сквозь зубы. — Ты всего лишь женщина. А я гораздо сильнее тебя. И если до сих пор еще ни один мужик не вбил тебе это в голову — я вобью! — сухо прорычал он, прижав бескрылую к ели.

Люция перехватила его руки и с силой оторвала от себя, вынырнула из-под него и сжала кулаки. Такая перемена ее настораживала.

— Это ненормально, когда женщина воюет, — презрительно ответил он на незаданный вопрос.

— Но Химари такая же! — и Люция махнула рукой в сторону едва живой кошки.

— Химари другая! — рыкнул он, положив руку на гарду кошкиного клинка. — Я прожил несколько жизней там, где готовили женщин воинов. Куно, черт возьми, а не только шисаи! Женственных! Роскошных! Смертельно красивых! Но воинов. Да вы все больные на голову! — даже физически можно было ощутить волну ненависти и презрения, исходящую от него.

Люция было попятилась, но тут же, намеренно, шагнула к нему, всем видом показывая, что она не отступится.

— Но неспроста есть охотницы, но нет охотников! — Люция уперла руки в бока, полностью уверенная в правильности своих суждений.

— Я тебя умоляю! — кот поморщился, словно она сказала полнейшую чушь. — Все мальчишки после вашей терапии либо дохнут, потому что слабые, либо получают крылья! Намек ясен?! — фыркнул он, делая шаг Люции навстречу. — Они сильнее вас. Это вы, женщины, можете просто выжить после этого ада. А потом вас всех в расход, ведь рожать-то вы не можете, а в бою уступаете мужчинам. Пушечное мясо в юбках! Половина дохнет еще на тренировках, и охотницы, и ангелицы, — рычал он, презрительно щуря глаза. — Думаешь, я не знаю, какие порядки в вашем Имагинэм Деи?!

Его слова задели Люциферу за живое. В глубине душе она понимала, что он в чем-то прав, называя их пушечным мясом, но ведь она сама так не считала!

— Но оставшиеся ведь справляются, бунты останавливают, предателей убивают, — только и нашлась она, разводя руками.

Кот фыркнул, усмешка исказила его лицо, сделав похожим на гримасу.

— То-то я смотрю, такая предательница, как ты, жива и целехонька, — прошептал он, склонив голову на плечо. Люция вспыхнула, но он не сделал попыток задеть ее сильнее. — Вы просто не должны воевать, вот и все.

— Но мы — сильные! Мы можем воевать! — Люция непонимающе глянула на кота сверху вниз. Ну почему он такой упертый?! — Отряд охотниц меня столько раз выручал в войну, — начала она, собираясь перечислить все заслуги, в общем-то, принадлежавшие одной Алисе и подчиненным ей отрядам.

— Ага, а отряд крылатых мужиков помог спасти юную императрицу, — огрызнулся кот. — Где были твои охотницы, а, величайший стратег империи?! Ты же не дура, в купол самых сильных мужчин взяла, а охотниц, как пушечное мясо — отправила сдерживать кошек. Да они там все полегли! Ты же знала, что так будет! — негодующе прошипел он, и его мурчащий голос вмиг перестал казаться приятным. Резкий, жесткий, хлесткий. — И только попробуй сказать после этого, что охотницы — не пушечное мясо!

Люция опешила, пытаясь унять нахлынувшую обиду. Она решительно не понимала, о чем толкует кот. Его слова очень слабо вязались с его любовью к Химари, да и не находили в глазах бескрылой никакого подтверждения. Да, в чем-то он был прав, особенно в причинах ее выбора, и с этим Люция боялась спорить, предчувствуя поражение, но сам тон, сама постановка вопроса! Неужели он взаправду так презирал женщин?

— Да чем тебе не угодили те же охотницы и ангелицы? Иногда лучше них не найти, — Люция запнулась, пытаясь припомнить качества, которые она особенно ценила в Алисе и ее отрядах во время войны. — Хитрые, умные, верные, — бормотала она. — Без семей им нечего терять! — выпалила и прикусила язык.

Хайме, казалось, и не слушал ее вовсе, мрачно смотрел в сторону, прижав уши. Пожевал губами, бросил подозрительный взгляд на бескрылую, и поник.

— Моя дочь была охотницей, — тихо пробормотал он. — Еще когда ваши идиоты не начали давать крылья всем подряд, потому что в черти каком поколении четырехкрылые ангелы стали рожать двукрылых, а потом и вовсе стали бесплодными, — он отмахнулся и отвернулся от Люции, полностью погрузившись в свои мысли.

— Она умерла? — оборвала его тираду Люция, опустив кулаки.

— Да, — он поджал губы.

— Прости, — Люция потупила взгляд. Все складывалось по полочкам само. — Ты поэтому не любишь женщин-воинов? — осторожно спросила она. — Ну, кроме Химари, она у нас просто особенная, я уже поняла.

— Нет, я просто вас не понимаю, — он пожал плечами, все еще не смотря на нее. — Не понимаю, почему охотницы не уходят в народ, ведь их отправляют во все округа, они не обязаны воевать. Никогда не понимал, почему кошки приходят к моей матери и просят научить убивать, — фыркнул, смотря под ноги. — Женщины, которые должны нести жизнь, хотят ее отнимать. Это отвратительно.

Он замолчал, и Люция выжидающе посмотрела на него, вперившись взглядом в руки, подрагивающие от усилия сломать рукоять клинка. Кот закипал. Молча, спокойно. И Люция поморщилась, понимая, что ушат злобы прольется на нее. Она не знала, чего ожидать, невольно попятилась к дереву. А его словно прорвало.

— Вы какие-то мужиковатые бабы, — бросил он. — Даже если красиво одеты и накрашены, все равно бабы, не женщины. Ты-то хоть выглядишь, как мужчина, — он махнул рукой на Люцию, словно предлагая ей самой рассудить и смириться, — бедра узкие, плечи широкие, мышцы, которым каждый второй мужчина позавидует — меня на руках сутки таскать сможешь.

Люция напряглась его усмешке, выжидающе скосила на него глаза, предполагая возможность нападения.

— Но я всю жизнь провел среди мужиковатых баб, — продолжал