втянул носом свежий воздух, посмотрел вдаль. Дома, дома, дома. Обнесённые высокими шипастыми стенами, затянутые лозами, ограждённые от остальных, лишь бы только взоры постороннего люда не коснулись своими презренными взглядами произведения искусства. Оно должно радовать исключительно своих хозяев и никого более.

Дом Кефштрассер, в переводе с цианийского – Дом Величественного пика, под стать своему имени находился на высоком холме и открывался взорам практически каждого жителя Нарак’Хила. К нему вела витиеватая дорожка, выложенная белым камнем. Контур из мраморных каменистых стен довершал картину и ограждал спешащего путника от неуклюжего падения по зелёному, бережно покрытому травой, цветами и маленькими кустарничками, скользкому склону.

С балкона, содержащего черты присущей цианийцам каменно-древесной архитектуры, занавешенного спускающимися с крыши виноградными лозами, на город открывался великолепнейший вид. Длинные улицы уходили к горизонту, а где-то вдали свой дневной цикл начинали рабочие кварталы. Сейчас там закипит жизнь, забурлят в котлах субстанции, заскрипят, загремят и задребезжат механизмы. Предприимчивые торговцы начнут устами зазывал привлекать к себе клиентов.

Как же прекрасно, что вся эта городская суета находилась где-то там. Далеко. И совсем не мешала тихой жизни в особняке. Конечно, она также наполнялась некоторыми заботами – статус обязывал. Но их можно было перетерпеть, раз уж он приносил и деньги, и влияние, и внимание определённой, наиболее привлекательной группы населения.

Галантий смотрел на просыпающийся Нарак’Хил и довольно, как только что отъевшийся кот, улыбался. Опёршись на мраморный поручень, он потянулся до лёгкого хруста в косточках, поправил надетый халат перед выходом к лесной прохладе, а затем зашагал внутрь.

Взор сразу остановился на мебели. Всё было на своих местах, но ему казалось, что в каких-то мелких, едва заметных деталях облик комнаты изменился. Дуновения по-прежнему касались спины, но из прекрасной прохлады они вдруг превратились в морозные порывы. Прикрыв балконную дверь, Галантий заозирался по сторонам, и практически тут же его глаза остановились на странной черноте, трещиной возникшей под висящей над столом полкой, на какой стояла в рамке небольшая картина – портрет Галантия и двух его братьев погодок на фоне особняка.

Не понимая природы возникшего разлома, он подошёл ближе, но касаться его не решился. Слишком жутко вдруг стало на сердце. Волосы на голове стали дыбом, мурашки иголками побежали по коже. Эльф отшатнулся, сделав небольшой шаг назад. Впился взглядом в растекающиеся по стене чернила.

Зияющая дыра начала расползаться всё сильнее. Разламывая дощатые стены, она добралась до крепления и полка вместе со стеклянной рамкой полетела на пол. Дзынь, и картинка разлетелась брызгами осколков, отрезая стоящего эльфа от своих братьев.

На стенах появилось всё больше трещин. Галантий сделал шаг назад, и вслед за его подошвой под ногами начал расходиться пол. Тягучий мрак завешивал последние оплоты света вокругмечущегося эльфа. Он ринулся к балкону, на улицу, но увидел, как безмятежный утренний рассвет вдруг превратился в непроглядную ночь. Будто сама мать-природа ныне разгневалась на весь цианийский народ. Среди чёрных небес не было видно ни домов, ни людей, ни деревьев и цветов, окружающих эльфийские постройки. Исчезло всё: остался только особняк и совершенно одинокий Галантий.

Он призывно закричал, зовя на помощь, но ему было не суждено услышать ответ. Всепоглощающая тьма подбиралась всё ближе. Её трещины, щупальцами опутывающие окружающую действительность, оказались практически вплотную, начали рушить последние дорогие вещи.

На голову стала сыпаться побелка, с потолка в центре комнаты рухнула огромная люстра, загремев цепями. Под ногами растрескался пол, его последние клочки, не пожранные тьмой, почернели и канули в пропасть. Галантий пытался спастись, вскочил на кровать, но и её хтоническое нечто утянуло в свои чертоги.

Эльф провалился, дощатые половицы под ним не выдержали, и цианиец, словно под действием заклинания замедленного падения, отправился в неконтролируемый полёт. Его дом, родной дом рушился на его глазах. Мебель, обуглившаяся, как в самом страшном пожаре, уносилась вниз вместе с ним, угрожая безвозвратно накрыть его своим весом. Где-то справа разбился огромный аквариум и множество блестящих осколков, как град выпущенных лучниками стрел, понеслись к эльфу.

Начертив ему на лице несколько ран, они посыпались дальше, а сам остроухий упал на твёрдую землю, что вышибло из него весь дух. Корчась от боли, он поднял наверх глаза, заметил далёкий взгляд, смотрящий на него жёлтыми точками откуда-то сверху, а затем услышал:

- Ты изгнан!

Два слова. Два холодных слова, произнесённых твёрдо и безвозвратно. Два слова, что подвели черту под нахождением эльфа в родных ему землях. Два слова, что заставили пуститься в самоубийственное путешествие и привели в итоге в маленький городишко, где-то в Королевстве Флорвейл.

- Изгнан… - хрипло повторил Галантий. А затем перед глазами воцарилась тьма.

***

Очнувшись в холодном поту, эльф подскочил на кровати. Ни о какой бархатной перине уже и речи не шло. Лишь скрипучая шатающаяся койка, затхлая простыня и подушка, набитая соломой. Впрочем, даже это было приятнее ночёвки в вонючем фургоне. Правда, пахло здесь сейчас не лучше. Да и сон подпортил пробуждение. По телу всё ещё бегали мурашки, поддакивая излишней реальности увиденного.

Изгнание. Лучше бы ему приснилось что-то другое. Да что угодно было бы лучше. Даже лагерь и прошлые ночи выглядели куда более привлекательно. Тяжёлое дыхание вырывалось из глотки. Липкий холодный пот стекал со лба и оставлял на белой простыне мокрые пятна.

- Я не достоин этого… - прохрипел он и встал с койки.

Потерев глаза, он оглядел казарму, где приходилось спать. Все его спутники ещё пребывали в царстве грёз. Немудрено. После такой-то ночки. Все, кроме Орикса. Тот сидел на своей кровати и мял лицо руками, что-то недовольно мыча.

- Ты почему не спишь? – сиплым сонным голосом спросил того эльф. Орк-полукровка убрал огромные ладони от распухшей морды, а затем задал уже свой вопрос:

- А тебя чего перекосило, словно ты ветреницы нажевался? – Галантий в ответ поморщился, впившись глазами в своего зеленокожего товарища.

Как несложно догадаться, у Орикса ночка тоже прошла не слишком гладко. Разум вновь решил вспомнить ребят из Стоунхилла, но вернул его во времена четырёхмесячной давности. Лес, лагерь, пьянка. «Чёрные соколы» делили добычу и праздновали удачную охоту. Подвернувшийся под руку небольшой караванчик, перевозящий ювелирные украшения, оказался как раз кстати. Весь улов представлял собой неплохое количество серебра, поэтому той ночью бандиты имели право повеселиться.

Кружки, смех, песни – одним словом кутёж, который должен был продолжаться до утра. Орикс сидел возле костра со своими старыми знакомыми – псевдодворянином Изекилем, шатенкой Хэйзил, непросыхающим сугарийцем Нурвалом и южанкой Меланией. Полуорк успел смачно отхлебнуть крепчайшей