Андрей Демьянович оформил через Надю Понома-ренко наряд на горючее и масло. В воскресенье к проходной завода подъехала полуторка, за рулем в немецкой форме сидел Вербоноль,, Возле третьей подстанции Власов, Филатов, Мартынов и Смирнов быстро погрузили четыре бочки трансформаторного масла. Развернулись — и в обратный путь. Не успели отъехать метров пятьдесят, как навстречу выскочила легковая машина с вооруженными солдатами. Вербоноль резко крутнул баранку, чуть не задел легковую и, включив скорость, вылетел с завода. Поплутав по улицам Рутченково, они приехали к Мартынову и сгрузили бочки. На следующий день Андрей Андреевич снова появился на Рутченково. За рулем сидел Покусай. Отправились в Алексеевку и в госхозе договорились поменять масло на две тонны ячменя.

Наконец от Марии Анатольевны получили весточку. Ее и Жору из следственной камеры гестапо перевели в тюрьму на Третью линию. Дочь Стояновских понесла передачу. Возвратилась она с запиской, приклеенной на дно бидончика. В ней сообщалось: на след навел раненый Ломоносов. Его и Дмитриева в конце июля расстреляли. Слезовский на допросе называл только имя Тони.

Прояснилась роль Слезовского, стала известна истинная причина ареста самого близкого Шведову человека и верного его друга Смоленко. Командир осуждал Дмитриева и Ломоносова за неосторожность и недисциплинированность, но отдавал должное их молчанию об остальных членах отряда. Однако он ошибался. Кто-то из двоих в невыносимые минуты пыток назвал еще и «Августу» и обрисовал ее внешность, сказал о «Сашке», который давал им задания.

Следователи СД сравнили данные о Шведове и Гавриленко, поступившие от разных агентов, и пришли к выводу, что это одно и то же лицо. Ортынский приказал Щербакову пойти на Смолянку и следить за домом Марии Анатольевны. Тот две ночи просидел в укрытии, но безрезультатно — в квартиру никто не приходил. Дело Марии Анатольевны затребовала тайная полевая полиция. Теперь поимкой Александра Антоновича, а заодно и Богоявленской занялся страшный карательный орган, о существовании которого в городе мало кто знал.

Августа Гавриловна возвратилась из Славянска в конце июля. На квартире Чистяковой встретилась со Шведовым.

— Перейти фронт мне не удалось,— сказала она.— Каждый метр уставлен орудиями, солдат, как муравьев. Говорят, и на нашей стороне полно войск и техники.

— Что ж, дорожка вами протоптана. Попытайтесь еще раз. А сейчас не возражаете пойти со мной на вокзал?

Стал накрапывать дождь. Августа Гавриловна предложила зайти к Анакиным.

— Хочу надеть пальто,— сказала она.

Дома были Дуся и Николай. Командир познакомился с ними. Через три минуты подпольщики покинули дом. Не успели скрыться за углом, как ко двору подъехала желтая машина. Жандармы ворвались в квартиру. Пере-водчик описал приметы и одежду разыскиваемых людей. Сомнений не было — гестаповцы напали на след Шведова и Богоявленской.

— Нет, мы таких не видели,— ответил Николай. Немцы заглянули в каждый уголок, старательно осмотрели двор и уехали.

— Плохо дело. Нужно предупредить Августу,— вздохнул Анакин.

Но рано утром она появилась сама. Жена Николая замахала руками и воскликнула:

— Скорее уходите. Вас ищут и того человека, что с вами был.

Богоявленская заторопилась к Чистяковой, предупредила ее, чтобы ни она, ни кто другой в доме Анакиных «е появлялись.

В этот день Дуся возвратилась с базара как никогда уставшая. Села на пороге коридора и задумалась. Фашисты хотят схватить и расстрелять Августу Гавриловну. Что же делать? От грустных мыслей девушку отвлекла машина, проехавшая мимо двора к складу медикаментов. Он был рядом, и Дуся частенько заглядывала туда, познакомилась с часовым — старым немцем с негнущейся ногой. Он иногда посылал ее с котелком во двор гостиницы «Донбасс» за обедом. Пока солдат ел, Дуся рассматривала склад. В нем хранились медикаменты и огромные двухведерные бутыли со спиртом.

Через полчаса девушка услыхала крик часового:

— Дуса! Котелок! Шнель! Котелок!

Она бросилась к складу, схватила на бегу висевший на штакетнике котелок и поднесла солдату. Тот стоял у разбитой бутыли и держал в руках каску со спиртом. Перелил его в котелок, наклонился и начал пригоршнями собирать спирт с земли... Объяснил Дусе, что его нужно пропустить через вату. В комнате она намочила клочок ваты спиртом и поднесла к огню. Вспыхнуло едва заметное синее пламя. «А если поджечь склад?» — подумала Дуся.

Она вышла на улицу. Часовой, уже вдрызг пьяный, валялся за будкой. Девушка возвратилась в комнату, оторвала от старой рубашки рукав, взяла бензинку и пошла к складу. Осмотрелась. Бутыли со спиртом стояли у дверей склада. За будкой храпел часовой. Она открыла одну бутыль, наклонила ее набок. Смочила спиртом тряпку и стала высекать искру из бензинки. От волнения дрожали руки. Наконец появился огонек, Дуся поднесла его к тряпке. В это время за будкой заворочался немец. Дуся бросила вспыхнувшую тряпку на разбитую бутыль...

Дома вспомнила о бензинке — впопыхах уронила ее возле будки. «А вдруг найдут?» — с испугом подумала Дуся, выбежала во двор и замерла. Над складом бушевал огонь, лопались бутыли со спиртом, и голубоватое пламя взлетало в небо.

— Это вам за Августу Гавриловну,— шептала девушка.— За нее...

Богоявленская готовилась снова идти к фронту. Командир познакомил ее с Галиной Гринько. В назначенное время на Семеновке в конспиративной квартире собрались Шведов, Тихонов, Новиков, Чибисов, Гринько, Богоявленская. Подпольщики тихо переговаривались меж собой в передней комнате, а в другой Александр Антонович инструктировал Галину Яковлевну. Назвал фамилии шпионов, заброшенных в тыл, и просил запомнить их. Передал разведанное о противнике. Потом пригласил Августу Гавриловну.

— Галина идет со своим заданием,— сказал он.— Однако прошу и вас запомнить фамилии шпионов, заброшенных в Москву. Кто из вас раньше доберется, тот и передаст. К своим сведениям добавьте мои. На аэродроме большое скопление самолетов, есть склады авиабомб. Концентрация войск в Сталино, Горловке, Мариуполе значительно сократилась. Наблюдается переброска частей в северном направлении в сторону Харькова.

С совещания Богоявленская вместе со Шведовым пошла на Рутченково. Он рассказал ей о предстоящей встрече с одним из руководителей туркестанского батальона. Прошли мимо дома Августы Гавриловны, в котором она не была семь месяцев. На крылечке сидела